Пурпурные крылья - [109]

Они сражались. Она вздрогнула, увидев двух мужчин, схлестнувшихся друг с другом на мечах. Они должны остановиться, прежде чем один из них будет убит. Но как ей сказать Алеку, что он сражается со своим отцом? Как ей вовремя туда добраться?

Его внушение было настолько сильным, что она с трудом могла заставить свое тело двигаться. Но ведь должен быть какой-то способ. Если он мог ментально общаться с ней, то возможно, и она смогла бы сделать то же самое.

* * *

Алек нанес удар по руке дяди, его меч взметнулся вверх, со свистом разрезая воздух. Раду отскочил назад. Алек побежал за ним. Теперь уже ничто не сможет его остановить от окончательного возмездия над дядей.

Алек?

В глубине своего сознания он расслышал голос. Это была Таня. Он почувствовал ее слабость и силу воли. Алек заблокировал ее; ему необходимо избавиться от Раду. Алек направил меч в грудь Раду, и вскрыл им грудную клетку.

Танины конечности настолько отяжелили, что ей казалось, будто к ее лодыжкам и запястьям привязали двадцатифунтовые гири. Она боролась изо всех сил. Ее сознание на пределе своих возможностей взывало к Алеку.

Не знаю, слышишь ли ты меня сейчас, но… он твой отец. Не убивай его.

Алек парировал и нанес удар в шею Раду. Это был тот самый удар, который Раду нанес ему более века назад. Раду упал на колени, одной рукой держась за грудь, а другой, зажимая рану на шее. Кровь текла из обеих ран, окрашивая багрянцем его руки.

Ложись спать, Таня.

Она расслышала его голос так же чисто, как слышится журчание воды. И ее сердце екнуло в ожидании и надежде.

Он твой отец.

Нет.

Он… Он изнасиловал твою мать, Алек. Вскоре после этого она вышла замуж за твоего отца и родила тебя.

Как такое возможно?..

Взгляни на него, Алек.

В первый раз за все время, Алек посмотрел на дядю. Он упал перед Раду на колени и приподнял его голову, держа за подбородок.

— Ты мой отец? Хоть раз за всю свою жалкую жизнь, скажи мне правду.

Брызгая кровавой слюной, что пузырилась из вывихнутой челюсти, которая делала его голос едва различимым, он ответил:

— Возможно.

Но как только Раду произнес это слово, Алек уже знал, что это правда. Окружающий мир грозился рухнуть в небытие.

Алек, что происходит? — От него не доносилось ни звука, словно кто-то повернул невидимый выключатель.

* * *

Члены Кровавого Высшего Совета недоуменно переглянулись. Они ожидали увидеть кровопролитное сражение. Раду должен был быть побежден, но вместо этого, он увидели нечто особенное, чего никогда не случалось прежде: вампир предпочел смерти жизнь. Рейчел подошла к двум мужчинам, которые разглядывали друг друга сидя на траве. Повсюду была кровь. Дерево, посаженное бабушкой Алека несколько веков назад, погибло, оно было расколото напополам.

Рейчел коснулась плеча Алека.

— Он мой отец.

— Да.

— И вы бы позволили мне убить собственного отца?

— Твой дед и родители взяли с меня клятву хранить эту тайну. У меня не было выбора. Алек, он исцеляется, я это чувствую.

— Рейчел, мне нужно немного помочь.

— Что ты собираешься делать?

Он позволил ей прочитать свои мысли.

— Алек, не объединяй сознания. Ты слишком молод.

— Это единственный выход.

— Быстрее, — Рейчел засучила рукав. Алек склонился над внутренней стороной ее локтя и впился в пульсирующую вену.

Позабытая рана Раду начала затягиваться сама по себе, когда Алек впился в руку Рейчел. Алек поднял голову. Мощь ее крови заполонила его сознание. Он был наполнен энергией, выходящей за рамки его воображения. Необузданность дикого зверя поглотила его человечность. Он огляделся вокруг себя: деревья, трава, камни, почва — все было красным. Рейчел и Раду всецело скрывала краснота…

— Пора, Алек.

Сквозь красную дымку он схватил дядю за лацканы пиджака. Раду вцепился длинными ногтями в запястья Алека, пуская ему кровь. Алек проигнорировал боль; его раны еще долго будут кровоточить, если он не поторопится сейчас.

— Сделай это! — прокричала Рейчел.

— Прощай, отец.

Ослепительная вспышка света озарила ночное небо, освещая Алека, Рейчел, деревья и сводчатый вход во внутренний двор. Алек захватил контроль над разумом Раду и безжалостно вырывал из него каждую мысль, каждый поступок, все чувства и воспоминания. Энергетический импульс оборвался и, приняв форму вихря, начал высасывать из Раду разум. Сила, исходящая от вихря, была настолько яркой, что ослепила бы любого, кто посмотрел бы на нее.

Алек ощущал, как возрастает нагрузка, физически и ментально. Это истощало, он чувствовал как устает его тело. Он стойко держался. Некоторые образы были слишком болезненны для него. Алек видел изнасилование своей матери, и на какой-то момент ему захотелось сделать с Раду нечто худшее, чем то, что он делал сейчас. Но он упорно продолжал делать свое дело, пока не почувствовал, что от Раду не осталось ничего, кроме пустой оболочки.

Алек отпустил душу и тело отца, позволяя ему упасть наземь. Ослепительная вспышка света, олицетворяющая рассудок Раду, рассеялась в воздухе, распавшись на микроскопические пылинки.

Все, что осталось от Раду, это его телесная оболочка. В сущности, он стал «овощем». Его внешность кардинально отличалась от той, что была ранее. Блестящие, волнистые, темные волосы, которые были так похожи на волосы его сына, теперь стали седыми и тусклыми. Кожа приобрела уныло-серый цвет. Скулы стали впалыми, под глазами образовались большие мешки, а сами глаза стали навыкат и налились кровью. Он казался костистым, словно всю свою жизнь недоедал и страдал от истощения. Одежда висела на нем, как на вешалке. Его тело дрожало мелкой дрожью, а глаза казались безумными, они лихорадочно метались из стороны в сторону, не на чем не задерживаясь. Алек нагнулся, чтобы прикоснуться к нему, но Раду отшатнулся от него. Мужчина, который терроризировал его всю жизнь, сейчас превратился в испуганное существо. Алек начал испытывать чувство, которое никогда прежде не питал к отцу, и то была грусть. Словно успокаивая запуганного ребенка, Алек утешал отца, прислушиваясь к его сердцебиению. Его организм работал нормально, но все что делало Раду тем, кем он был, пропало.