Пургаторий - [36]

— Точно?

— Ну, да, — ответила Бильге. — А что? В чём проблема?

— Да ни в чём.

— Ну-ка, давай, будь честен со мной!

— Ну, мне, типа, сон приснился.

— Ох, блядь! — вздохнула она отягощено. — «Сон». Ну, давай, рассказывай.

— Да, ладно, забей.

— Нет, я хочу выслушать — давай рассказывай.

— Да не важно, о чём сон; важно то, что он навёл меня на одну мысль. В общем, меня, вроде как, контузило во время первой битвы; я ведь бессмертен — мои ранения заживают через какое-то время. Знаешь же?

— И что?

— И вот у меня такая мысль: «А вдруг мне всё же отшибло память и я чего-то не помню?».

Бильге пристально взглянула мне в глаза.

— А что ты можешь не помнить?

— Не знаю.

— Ты помнишь своё детство?

— Ну, уж своё детство я вряд ли забуду.

— Наше детство. Мы же с тобой брат и сестра; ты ведь сам объявил об этом в вертолёте. Помнишь?

Я усмехнулся.

— Помню. Ты вставать-то собираешься?

— Давай сначала ты.

— Но я же в одних трусах сплю.

— Я тоже.

— Ой, ладно.

Я встал и начал одеваться; Бильге, молча, смотрела на меня. Мне стало неловко и я начал одеваться быстрее. У меня была обычная бежевая рубашка и джинсы: вся одежда, которую нам выдали, была из местного Сэконд-Хэнда; всем посетителям отеля, так же, выдавали чёрные тапочки. Полностью одевшись, я подошёл к двери и начал искать ключи в тумбочке. Бильге всё ещё лежала в кровати, накрывшись одеялом.

— Где ключи от номера? — спросил я.

Бильге пошуршала; я обернулся.

— Лови, — сказала она и бросила мне ключи.

Я попытался их поймать, но не смог и они упали на пол. Я присел, подобрал ключи, встал и открыл дверь.

— Я оставлю ключи здесь, на тумбочке, — сообщил я. — Хорошо?

— Не понимаю, как мы при таком раскладе не переспали? — спросила она. — Ну, то есть, не в смысле сна, а друг с другом; вряд ли я когда-нибудь пересплю — я слишком нервная, чтобы долго спать.

— Думаю, не стоит — это будет слишком поспешно.

— А может ты всё-таки гей?

— Ну, может быть и так.

Я вышел из номера. Это был огромный, достойный отель, высотой в пять этажей, имеющий концепцию колодца; каждый этаж имел отдельную площадку, а между площадками располагались лестничные марши, обтекающие стены по кругу до самого первого этажа и огороженные перилами. В общем, с любого этажа можно было посмотреть вниз и увидеть огромный вестибюль первого этажа; из вестибюля можно было попасть в столовую, в бар, в лифт, на лестницу, ну и естественно — просто выйти на улицу.

В коридоре стоял Говард и курил сигарету; как раз возле таблички со знаком «Не курить!».

— Откуда у тебя сигарета? — поинтересовался я.

— Стрельнул у соседки, — ответил он.

— У какой соседки?

— Ну, там, утка из номера почти у самой лестницы; она уже ушла.

— В каком смысле «утка»?

— В прямом смысле! Не заёбывай!

«Утка… ах, да». Странно, ни разу ещё в этом городе не видел уток.

— Симпатичная хоть? — поинтересовался я. — Ну, утка.

— Да заткнись ты, — огрызнулся он; меня опять это чуть не взбесило, но я постарался сохранить хладнокровие.

— Почему ты всё время меня презираешь? — спросил я.

— Я не презираю. Просто… — Говард остановился и вздохнул. — Просто ты, сука, меня бесишь своей рожей!

— Может, давай мир? Хочешь — побей меня ещё раз.

— Да я уже знаю, что тебя бесполезно бить; на тебе всё заживает как на собаке. А у меня до сих пор лицо опухшее с того раза.

Я посмотрел на Говарда: у него были мелкие синяки, но я бы не сказал, что его лицо было опухшим.

— Мне кажется, твоё лицо уже зажило, — подметил я. — Чутка синяки есть, но уже более-менее.

— Понимаешь, тут дело не только в этом. Меня избила твоя подруга. И с тех пор я много думал о жизни.

— Хочешь сказать, она направила тебя на путь просветления?

— И не только она, знаешь ли, — сказал Говард; возможно, он говорил о Дуанте или ещё ком-то.

— Слушай, Говард, хочу задать тебе вопрос.

— Ну, давай, задавай.

— Я выгляжу как гей?

Говард осмотрел меня с ног до головы, а затем сказал:

— Ты — самый гейский гей из всех геев, что я когда-либо видел.

— Серьёзно? — удивился я.

— Да.

И тут из номера вылетела Бильге, которая уже успела одеться; на ней была белая футболка и серые шорты — у неё действительно было довольно солидное тело, но, в целом, она выглядела как-то даже обычно. И с чего я взял, что у неё телосложение мужское? Наверное, из-за брони и роста.

— Не пизди, сука! Он — нормальный парень! — завопила она.

«Серьёзно? — подумал я. — Сама же меня назвала геем, а теперь сама же и защищает? В чём смысл?». Видимо, ей просто по нраву ссориться с Говардом.

— О, смотрите-ка, снова пришла защищать свою подругу, лесбияночка? Опять разобьёшь мне ебало? — сказал с издёвкой Говард. — Ну, давай — мне насрать.

— А ну забери свои слова назад, а то я тебе сейчас как уебу! — крикнула Бильге.

— Ну, давай, уеби.

— Ну, вот сейчас и уебу.

— Давай! Не тяни!

Бильге подошла к Говарду — тот, сохраняя спокойствие, затянулся сигаретой и пустил ей в лицо дым, после чего засунул сигарету в рот и проглотил; довольно странный способ избавиться от сигареты. Бильге стояла и злилась, но, через какое-то время, успокоилась и, закрыв глаза, начала яро нюхать сигаретный дым.

— М-м-м. Заебись, — сказала она.

Я подошёл к Бильге.

— Любишь заниматься пассивным курением?