Пургаторий - [21]

— Она тоже валит со мной.

— Вы… вы хотите свалить вдвоём? — У Дуанте сменился тон. — Как мы без вас справимся? — Честно говоря, я был оскорблён тем, что он явно посчитал способность Бильге полезнее моей.

— Я потому и подошёл, чтобы спросить тебя, — сказал я. — Может, ты сбежишь с нами? То есть не только ты — вообще все вместе; весь отряд. Как относишься к этой идее? Сбежим и построим своё общество здесь, на этой планете; всё равно мы все умрём.

Дуанте призадумался на несколько секунд, оглядел остальной отряд; наверняка, он знал, что им очень тяжело. Затем он посмотрел в небо.

— Я не могу, — ответил он. — Даже если весь отряд согласится дезертировать — я останусь. Я не могу бросить это; я буду сражаться, пусть даже в одиночку.

Я крайне удивился:

— Ты ведь смертный. Погибнешь и всё.

— Потому я и надеялся на вашу помощь. — Дуанте взглянул мне в глаза. — Вы спасаете меня, а я спасаю всех остальных — всё просто.

— Какая тебе выгода из всего этого? — спросил я.

— Если я буду служить — власти не станут преследовать мою сестру, — ответил Дуанте.

И тут я осознал, в какой ужасной ситуации он находился.

Дуанте продолжил:

— Келвин, нам осталось всего шестнадцать битв; если мы сможем это сделать, то нас всех отпустят. На свободу. Понимаешь? Мы выполним свой контракт. Наши способности — это дар божий. Мы станем первыми посланными гладиаторами, которые выполнят свою миссию успешно.

— Откуда тебе всё это известно? — спросил я.

— У меня есть связи на верхушке.

— Может, тогда скажешь, что ты знаешь об этих способностях? Откуда они взялись?

— Я понятия не имею. Я просто был уверен в себе и в своей способности, когда прибыл сюда. К сожалению, дело оказалось тяжелее, чем я думал, но вы — вы показали мне, что у нас есть шанс.

— Ты рассказал о нашей общей цели остальным членам отряда?

— Нет, — ответил Дуанте. — Думаешь, пора? — Это было неожиданно для меня; такое решение должно стоять за лидером, а не за мной, но Дуанте ожидал от меня ответа — я не мог промолчать.

— Да, я думаю, что пора, — согласился я с ним.

Дуанте вышел и сделал объявление всему отряду, рассказав, что происходит; он рассказал о том, что мы должны пережить ещё шестнадцать битв. И когда мы их завершим — мы станем свободными людьми; нас отправят домой.

Я и Бильге в очередной раз отправились на разведку. Пока мы шли, серые тучи сгустились, и начался сильный дождь. Добравшись до пещер, мы их осмотрели и решили сделать небольшой перерыв, чтобы переждать непогоду.

Мы стояли внутри второй пещеры и наблюдали объект «Грязь» в двух километрах от нас: равнину заливало дождём, а травяное море переливалось от сильных порывов ветра. Издалека было видно, что наши товарищи вызвали вертолёт заранее, дабы спрятаться от ливня, но улетать не спешили — они ждали нас и окончания осадков. Снаружи было шумно, однако в пещере было на удивление тихо, и речь была слышна отчётливо.

— Значит, ты решил остаться? — спросила Бильге, её голос раздавался эхом по всей пещере. — Что тебе сказал Дуанте?

— Он сказал, что если дезертирует, то власти найдут и убьют его сестру, — ответил я. — По крайней мере, именно так я понял.

— А если он умрёт в бою во время службы?

— Честно говоря, я не спрашивал. — Я пожал плечами. — Я думаю, она останется в живых, если её брат реализует себя как расходный материал.

— Так давай забьём на Дуанте; если он не хочет, чтобы его сестра погибла, — пусть сам и умрёт. И вообще пусть все умрут. А мы свалим.

Я не мог поверить своим ушам. Неужели Бильге настолько эгоистична?

— Ты не хочешь вернуться на Землю? — спросил я.

— Мне там делать нечего; у меня нет друзей, нет семьи — меня ничто там не держит.

— А что случилось с твоей семьёй? — спросил я.

— С моей семьёй? — Она нахмурилась.

— С твоей, — сказал я.

Бильге покачала головой:

— У меня нет семьи.

— Когда-то должна была быть.

— Моя семья умерла, — твёрдо сказала она.

— Расскажи, как это случилось.

— Ты знаешь не хуже меня, — процедила она со злостью сквозь зубы.

«Что? — подумал я. — Откуда я могу это знать?». В досье не указываются такие подробности, как сведения о семье.

— Я ничего не знаю о твоей семье, — сказал я.

— Что? — вопросила она.

— Я не знаю ничего о твоей семье, Бильге, — повторил я.

— Не может быть.

— Ещё как может, — сказал я.

Бильге глядела на меня, нахмурив брови, будто сканируя моё лицо. Затем она посмотрела в сторону в задумчивости, после чего она вновь посмотрела мне в глаза.

— Я случайно сожгла дом, пока мои родители были внутри. Затем меня нашли полицейские; никто не смог доказать мою вину, ведь я была совсем маленькой. Я стала сиротой, и меня отправили в качестве рабыни к одному извращенцу, — рассказала она. — Тебе не стоит знать, что со мной было. — Последнюю фразу она произнесла уже с, ну, уж слишком явно наигранным пафосом.

— «К извращенцу»? — ухмыльнулся я. — «В качестве рабыни»? Он тебя насиловал?

— Да-а-а… — Она поморщила лоб.

— Но ты же говорила, что ты девственница.

— Я пошутила, — сказала Бильге; её серьёзное выражение лица резко исчезло, и она усмехнулась: — Ты прикалываешься надо мной?

— В каком смысле «пошутила»? — спросил я. — Ты не девственница?