Пунические войны - [67]

Рим вел войну благодаря неиссякаемости людских ресурсов. Его граждане и Лаций поставляли подраставшую молодежь. Испытав огромные трудности экономического, социального и политического характера, римский плебс остался верен государству на всем протяжении войны. Хотя на различных этапах он и выражал недовольство политикой нобилитета, борясь за наделение землей, это не могло толкнуть его на сторону врага отечества, несшего еще большее угнетение и уничтожение.

Противопоставив Ганнибалу значительно большую армию, римляне полностью овладели обстановкой. Карфагенский полководец не в силах был сохранить за собой все города, разделенные большими расстояниями. Он понимал, что предоставленные самим себе жители тотчас перейдут на сторону римлян (Полиб., IX, 26, 6–9). Его расчет на раскол единства италийских племен с Римом оправдался лишь на короткий срок. Испытав карфагенское владычество, они снова переходили на сторону Рима.

Италийцы были бы верны Ганнибалу, если бы он создал новую, свободную федерацию в противовес римской, основанной на неравенстве и порабощении. Его победы при таких условиях были бы прочны и поддержаны римскими союзниками. Ганнибал же обращался с ними как командующий враждебной армией, навязывая законы победителя.

Римский сенат вынес особое определение тем общинам, которые первоначально присоединились к пунийцам. Они должны быть свободными, но так как были захвачены неприятелем, то «никто из них не может быть ни гражданином римским, ни союзником латинского имени» (Лив., XXVI, 34, 7). Что же касается кампанцев, то почти по каждой фамилии приняли отдельные декреты (Лив., XXVI, 34, 2). Одних, поддерживающих Ганнибала, разорили, передав имущество к продаже с публичного торга, других заковали в цепи, чтобы впоследствии решить их участь. Страбон (V, 4, 13) пишет, что «когда римляне установили свое владычество над страной, они научили кампанцев уму-разуму, дав им много суровых уроков, и под конец даже разделили страну [Кампанию] между римскими поселенцами».

Часть кампанцев не могла примириться с поражением и продолжала мстить Риму — своему злейшему врагу. Им удалось даже поджечь город, и пожар опустошил Рим. Вскоре были найдены виновники преступления — ими оказались те кампанцы, чьих родных казнил римский консул Квинт Фульвий (Лив., XXVI, 27, 7).

Вскоре началась массовая конфискация земель у отпавших во время войны союзников. Огромные земельные участки, отобранные у луканов, апулийцев, бруттийцев и других племен, стали превращаться в государственное достояние — ager publicus.

Правители и знать италийских городов охотно поддерживали возросшую мощь Рима. Благодаря этой помощи он вернул город Салапию в Апулии и уничтожил там 500 нумидийских конников противника (Лив., XXVI, 38, 11). Их гибель была для Ганнибала чувствительнее, чем потеря Салапии. Карфагеняне утратили свое превосходство в коннице, и Ганнибал вынужден был отправиться в Бруттий. По дороге он узнал, что римский лагерь проконсула Гнея Фульвия Центумала, расположенный у Гердонии, не находится в боевой готовности. Пуниец без колебаний последовал к городу и занял боевую позицию, применив тактику Каннского сражения. Надежды полководца оправдались. Армия противника была разгромлена: вместе с Фульвием погибло 13 тыс. воинов (Лив., XXVI1, 1; Ann., Ганниб., 48). Жителей жестоко наказали за то, что они замышляли переход к римлянам. Их переселили в Метапонт и Фурии, город сожгли, а старейшин казнили за связь с римлянами.

Остатки бежавшей римской армии влились в армию Марцелла. Ганнибал же после неудачного сражения с Марцеллом пошел в Апулию, а оттуда в Тарент — важнейший опорный пункт карфагенян на юге Италии. К Таренту направлялась и римская армия Квинта Фабия Максима. В результате удачных для него вооруженных схваток, хитрости и помощи знатных бруттийцев, поддерживавших союз с Римом, Фабий овладел Тарентом (Полиб., VIII, 32–36; X, 1; Лив., XXVII, 15, 16; Плут., Фаб., 18, 7; Ann., Ганниб., 34, 2), жестоко расправился с жителями, захватил 30 тыс. рабов, 83 тыс. фунтов золота, много серебра. Вслед за Тарентом армия Квинта Фабия Максима вернула Риму много других городов и общин южных италийцев. Положение Ганнибала катастрофически ухудшилось.

Трудности войны наиболее ощущались латинскими союзниками — особой категорией союзников Рима. Постоянные наборы армии истощали их. Многие латины, призванные в армию, служили далеко за пределами Италии — в Сицилии и Испании. С усилением военных действий в Испании туда опять были посланы войска латинских союзников[92]. В Сицилию также были отправлены новые войска и флот, состоявшие большей частью из латинов и их союзников, расформированной армии проконсула Центумала, разбитого при Гердонии в 210 году (Лив., XXVII, 7, 9). Вторичная отправка в Сицилию[93] вызвала возмущение латинов и других союзников Рима. А в латинских колониях вспыхнул бунт (209 год). Причинами послужили истощение материальных ресурсов и людских резервов в результате поставок на протяжении десяти лет и жестокое отношение Рима к их воинам. Участь тех воинов, которые попадали в руки неприятеля, была завиднее судьбы находившихся в римской армии. Ганнибал без выкупа отпускал пленных по домам, а римляне отсылали союзников на службу вне Италии, которую правильнее можно назвать ссылкой. Восьмой год воины — участники Каннского сражения находились в Сицилии, и было неизвестно, сколько они еще там пробудут.