Пуля для полпреда - [15]

– Или он не в себе, или дурака валял, причем довольно убедительно, – продолжал Гордеев. – Если так, то он кого-то здорово боится.

– Несложно догадаться. Если его подставили, а он молчит, естественно – боится.

– Это если его действительно подставили. И если он знает кто! Да что тут гадать на кофейной гуще. Один хрен – не говорит же ничего. Можно подумать, я не адвокат, а прокурор – чтобы докопаться до сути, мне надо расколоть собственного клиента. Это же черт знает что такое! А единственный свидетель, который мог бы ему помочь, его шурин, некто Ключевский…

– Как вы сказали? – вмиг насторожился Яковлев.

– Ключевский, однофамилец известного историка… Так этот был попросту пьян в стельку. Ничего не видел, ничего не помнит.

– Вы не нервничайте, – хмуро посоветовал Яковлев. Но по нему было видно, что мысли его находятся уже где-то в стороне.

– Да ладно… Вопрос в том – кого боится ваш племянник? Мы же не знаем. Не можем даже предполагать. Непонятно даже, находится ли этот человек в тюрьме или нет.

– Учитывая, как Игорь стремится на волю, похоже, что тот, кого он боится, рядом.

– Оттуда, знаете ли, все стремятся, – покачал головой Гордеев. – Виновен ты, невиновен, шестерка или бугор… Это еще ни о чем не говорит. И откровенно говоря, Николай Иванович, увы, не вижу, чем еще я мог бы в этом направлении вам помочь.

– Денис Грязнов говорил, что вы вроде бы работали в Генеральной прокуратуре.

– Это-то здесь при чем?!

– Я надеялся, что вы найдете доказательства невиновности Игоря, ведь в отличие от вас я не могу получить доступ к материалам дела. Как там было вообще, в Златогорске-то?

– Да нормально, никаких проблем. Ну, не без обычной бюрократической волокиты. Но в целом доступ к документам я получил относительно оперативно. И не заметил, чтобы кто-то мешал мне его получить. Никакого давления и никакого интереса к этому факту. Короче, гораздо проще, чем с вашим племянником разговаривать. Да чему тут, в сущности, удивляться? Кто и зачем станет мешать? Обычная история. Заключенный меняет адвоката, надеясь, что новый найдет лазейку в его проигранном деле, что поможет отправить его на пересмотр.

– Убийство крупного чиновника не обычное дело. Не такое уж обычное дело.

– Верно. Но только до того момента, пока приговор не вынесен и кто-то не отправился на нары. А Златогорск ваш – славный городок.

– Что вы нашли в деле?

Гордеев, широко улыбнувшись, придвинул к Яковлеву пластиковую папку:

– Вот здесь. Тезисно. Но, честно говоря, нет в этом ничего, что бы нам помогло. Кроме одного интересного нюанса. Все как Игорь рассказывал. По сравнению с газетами, конечно, большая разница, ну так чему же удивляться.

– Что за нюанс?

– Так, крохотная зацепочка. Но она может кое-что дать. Вы знаете, Николай Иванович, что ваш племянник – член ЛДПР?

Яковлев, просматривавший записи, которые Гордеев сделал в Златогорске, оторвал от них взгляд и удивленно прищурился.

– Не знаете, – констатировал Гордеев. – Он вступил в эту замечательную партию около года назад. – Тут адвокат сделал паузу: – За рубль.

– ?!

– У них вступительный взнос – рубль, – развеселился Гордеев. – Принеси две фотографии три на четыре, рубль, заполни простенькую анкету – и ты член, полноправный, так сказать. Так вот, значит, Игорь у нас исповедует взгляды либерально-демократической партии, можно сказать, фанатичный приверженец Жириновского…

– Вы это серьезно?!

– Допустим, что это так. То есть то, что он член ЛДПР, – это факт. У него даже татуировка есть – эмблема партии и три слова «Свобода. Закон. Отечество». Это просто здорово! Это нам на руку, опровергнуть будет затруднительно, тем более когда он покажет свой партийный билет и сыпанет пару лихих цитат. Ну там… «Омоем сапоги нашей армии в водах Индийского океана!» Или что-то в подобном роде. А общественный защитник у него был, между прочим, коммунист. Некий Лажечников, собирается баллотироваться в Думу на освободившееся место от Златогорска. Вот это уже я знаю совершенно точно.

– Ну и что? Ну и на здоровье. Коммунист так коммунист.

– Тут есть лазейка. Игорь же адвоката не брал, помните? – в целях экономии семейного бюджета, так сказать, и ввиду полной бесперспективности борьбы, как он тогда считал.

– Ничего не понимаю, – сознался Яковлев и попросил счет.

– Имейте терпение. Если обвиняемому дали общественного защитника, политические взгляды которого резко расходятся с его собственными, это дает нам законную возможность потребовать возобновления дела. – Гордеев победно откинулся на спинку стула и заказал кофе глясе. – Правда, остроумная зацепочка? Вот, пользуясь этой зацепочкой, я и подал надзорную жалобу…

– Да какая зацепочка? Какую жалобу вы подали?! – вдруг рассердился Яковлев-старший. – Какое, к черту, возобновление! Неужели вы не понимаете? Если его так быстро и просто осудили, значит, это было необходимо. Вы что, нашу систему не знаете? Дадут парню нового адвоката, члена ЛДПР, и засудят его по новой! Если мы сейчас добьемся официального возобновления дела, на следствие будет немедленно оказано давление, и результат опять будет нулевой. Не нужны мне такие эксперименты!