Пуля для бизнес-леди - [29]

Бираго одобрительно кивнул.

— Именно это — искренность — мне особенно в тебе нравится.

— И потом… Я не могу ничем тебя одарить, у меня нет подобных чудо-подарков…

Она взяла в руки цепь с коброй и кольцо. Глазом кобры был странный камешек, менявший цвет в зависимости от того, под каким углом на него смотреть.

— Как он называется? — спросила Настя, — и для чего сделаны эти цепь, кобра, кольцо?

— Я не знаю названия этого камня по-английски. А африканское его имя тебе ничего не скажет. Он необычайно редкий, и люди убивают друг друга за него. «Знаки» сделаны в далеком, далеком прошлом. Сейчас у нас под страхом смерти запрещено копировать их. Они обозначают принадлежность к Достойным — тем, кто отмечен вниманием Человека-Бога и находится на недосягаемых для простых смертных высотах… Что же касается ответного подарка, ты мне его уже вручила — счастье обладать тобою. И если мне ещё когда-нибудь улыбнется удача встретиться с тобой…

— Конечно! — пылко сказала Настя. — Я всегда твоя, можешь не сомневаться.

Подумала и добавила:

— Но поклясться в верности тебе я не могу.

— Это понятно. Вы, европейцы, считаете, что нарушить верность — это забраться с другим в постель. Какой примитив! Верность — это прежде всего безоговорочная духовная преданность друг другу, когда все едино — души, сердца, духи и даже тени…

Настя и верила и не верила, что это происходит именно с нею, что это она сейчас беседует с серьезным, очень симпатичным сыном африканского вождя о Человекобоге, душе, тенях предков.

— Да, да, даже тени! Сейчас ты в этом убедишься.

Он поставил перед нею до блеска отполированную серебристую пластинку.

— Смотри в неё и скажи, что ты видишь.

— Себя! Ой, как четко, словно на фотографии. Извини, Бираго, я такая растрепа!

— Это твоя тень: теперь посмотрю я, а ты выйди за поля этого, скажем так, экрана. Что теперь видишь?

— Тебя! Ты — симпатичный парень, мой дорогой.

— Духи, управляющие этим «экраном», показали тебе мою тень. Значит, они не опасаются тебя и доверяют. А теперь посмотрим вместе…

Отполированная поверхность пластинки стала серой, словно бы затянулась легкой дымкой.

— Ничего нет! — удивленно воскликнула Настя.

— Это значит, что наши тени слились, совпали. А такое увидеть уже нельзя.

Бираго спрятал пластинку. Настя неуверенно проговорила:

— Бираго, я…

— Погоди. Сейчас я закончу свой урок африканистики для тебя… Если тебе будет очень худо, одень цепь и кольцо — по преданиям, они придают их обладателям силу. А если случится бывать за границей, обязательно их носи постоянно. Может случиться так, что к тебе кто-нибудь подойдет и скажет: «Приветствую тебя, Достойная. Я в твоем распоряжении. Приказывай». Ты в таком случае должна ответить: «Приветствую и я тебя, сын кобры». И если у тебя какие-то сложности, поделись ими с этим человеком. Он решит их быстро и четко.

Настя с уважением посмотрела на цепь и кобру:

— Серьезная штука. А если я скажу: мне мешает такой-то человек — убери его.

— У нас нет по отношению к человеку понятия «убрать». Ты должна сказать: «убей его».

— И…

— Он будет убит.

Настя взмолилась.

— Бираго, хватит с меня всяких африканских тайн. Я хочу… — она замялась в смущении.

— Что?

— Я ещё хочу тебя, мой дорогой!

…Рано утром, когда ещё не выключили ночные фонари, и улицы были пустынными, Бираго попросил Настю:

— Осторожно посмотри в окно и скажи, что ты увидишь.

— Напротив моего дома стоят «жигули» черного, нет, темно-синего цвета.

— Это за мной. Прощай, замечательная девушка Настя и спасибо тебе. Мы обязательно возьмем власть. Хотя бы для того, чтобы я ещё раз встретился с тобою — победителем. Спасибо, что помогла мне — я этого никогда не забуду.

— Прощай и ты, мой африканский чародей, — серьезно пожелала Настя. — Пусть мой Бог и твои Боги пошлют тебе удачу… А я тебя не забуду…

Он ушел, прихватив свой кейс.

Дамское рукоделие в желтых тонах

Настя носила свои заметки редактору отдела, он их или печатал или швырял в корзину. И ей стало казаться, что так будет вечно — заметки, полоса, номер, снова заметки. Ее хотя бы изредка печатали, очевидно помня, что начальники уезжают, но могут и возвратиться. А другим девчонкам из отдела пробиться на полосу было практически невозможно, на полосах «гуляли» десяток-другой очень нахрапистых, нахальных журналистов. Печатались в газете одни и те же, зачисленные в «золотые перья». На всех летучках они хвалили друг друга, хотя втихомолку и вынашивали взаимную вражду.

Методика пожинания лавров была простой. Придумывалась тема, и «золотое перо» неделю рассуждало о ней в редакционной кофейне в кругу поклонников его таланта и друзей. Потом «ваялся» огромный материал полосы на полторы и велась борьба с секретариатом против его сокращения. В борьбе использовалось разное оружие: задушевные беседы с главным и его замами, мнение редакционной общественности, давление на ответственного секретаря, слухи о том, что редактор соседней газеты готов опубликовать материал полностью. Наконец «золотое перо» уставало и соглашалось опубликовать материал «всего лишь» на полосу. И после публикации следовал кем-то организованный звонок по вертушке из ЦК: «Газета выступила хорошо… Поблагодарите автора…» Автор две-три недели купался в лучах славы, а дальше все начиналось сначала… Куда уж маленькой девочке Насте было пробиться сквозь плотный частокол перьев с тусклой позолотой.