Пугачев - [86]

— Видишь, брат, дело наше худо, и ты убирайся куда глаза глядят, и я своего полку не пустил ни одного татарина, и все они дома.

С Улеевым и его товарищами мы еще встретимся, а вот с Афанасием Соколовым-Хлопушей расстаемся уже навсегда. За верную службу самозванцу и за обман Рейнсдорпа Оренбургская секретная комиссия приговорила: «Отсечь голову, для вечного зрения посадить на кол, а тело предать земле», что и было исполнено в Оренбурге 18 июля 1774 года[534].

Итак, пугачевское войско, которое, по словам его предводителя, насчитывало «тысяч до пяти» (по другим сведениям, около двух тысяч)[535], 23 марта покинуло Берду. Закончилась блокада Оренбурга, длившаяся без малого полгода. Оренбуржцы ликовали. Получив вести о поражении восставших и их уходе из Берды, торговцы резко снизили цены на хлеб. Из Берды в Оренбург потянулись люди «на лошадях верхами, на санях и на дровнях, с разным их имуществом, а многие везли с собою хлеб и сено, большая ж часть шла оттуда пешие, в том числе были женщины и ребята». Есть данные, что уже 23 марта «вышло оттуда до 800 человек», а в последующие дни до четырех тысяч. В эти дни покинули Берду и некоторые известные бунтовщики, не желавшие следовать за самозванцем, среди них пугачевский секретарь и атаман М. Шванвич.

В скором времени для захвата Бердской слободы был отправлен секунд-майор Зубов «с нескольким числом егерей, яицких и оренбургских казаков, которые в ту слободу без всякого сопротивления и вступили». Из бывшей пугачевской столицы Зубов отправил в Оренбург пушки, боеприпасы, провиант и деньги. По всей видимости, вслед за военными в Берду потянулись и городские обыватели. По крайней мере, П. И. Рычков пишет: «…носился в городе слух, что в Берде городскими людьми учинены были великие грабительства и хищения, и якобы многие пожитки, в руках злодеев находившиеся, разными людьми вывезены в город»[536].

А вот Пугачеву пока было не до «грабительств». 26 марта, не доходя до Переволоцкой крепости, его разведчики обнаружили неприятельских лыжников. Опасаясь встречи с отрядом Голицына, повстанцы решили повернуть назад, к Оренбургу[537].

На одном из хуторов Пугачев держал совет со своими приближенными. Если верить его собственным показаниям, то у них вышел следующий разговор:

— Ну, таперь куда пойдем? — спросил самозванец.

— Таперь мы пойдем на Каргалу, а с Каргалы — в Сакма-ру, — ответили Шигаев и прочие сподвижники.

— Ну, хорошо, а с Сакмары-та куда?

Высказывалось мнение, что сначала надо идти в Яицкий городок, а затем в Гурьев. Поскольку в Гурьеве «отсидетца долго нельзя», Яков Антипов предложил оттуда пойти в легендарную Золотую Мечеть, что в Персидском царстве: «И тамо-де хлеба много, зверя, ягод и рыбы много ж». И проводник, мол, подходящий есть, «которой тамо бывал».

— Да я бы вас провел и на Кубань, — вспомнил свою старую песню Пугачев, — да таперь как пройдешь? Крепости, мимо коих итти надобно, заняты, так не пропустят, а сверх того сне-ги в степи, так никак неможно итти[538].

Согласно же показаниям Шигаева, Пугачев будто бы объявил, что войско пойдет на Каргалу или Сакмарский городок, а затем на Воскресенский завод Твердышева[539].

Находившийся при «государе» башкирский старшина Кинзя Арсланов подал совет двигаться в Башкирию:

— Если вы туда придете, так я вам там через десять дней хотя десять тысяч своих башкирцев поставлю[540].

Советом Арсланова Пугачев воспользовался несколько позже, пока же решил направиться с войском в Сакмарский городок. По дороге 27 марта он заехал в Каргалу (Сеитову слободу). Муса Улеев и прочие арестованные татары были освобождены, а их обидчики, от четырех до семи человек, казнены. Повстанцы сожгли несколько домов, принадлежавших их противникам, успевшим скрыться. Оставив в Каргале казачий отряд «человек с пятьсот» во главе с Тимофеем Мясниковым, «государь» продолжил движение. Прибыв в тот же день в Сакмарский городок, он также чинил суд и расправу: приказал повесить отца бывшего сакмарского атамана, 88-летнего Дмитрия Донскова, за намерение бежать в Оренбург, а также каргалин-ского татарина, шпионившего в пользу Рейнсдорпа[541].

Самозванец понимал, что встреча с Голицыным неизбежна. При этом он не собирался в бездействии дожидаться генерала, тем более что к бунтовщикам начало подходить подкрепление из башкир и крестьян. Уже на следующий день повстанцы совершили налет на Бердскую слободу «и причинили там многим смертоубийство, а многих увезли с собою». Это внезапное нападение стало возможным, потому что «около Бердской слободы, для предосторожности и примечания… никаких караулов и разъездов учреждено не было». Небольшая воинская команда не смогла оказать сопротивления. Большая ее часть попала в плен, некоторые были убиты и ранены. Начальник, капитан Сурин, а также несколько офицеров и девять гусаров бежали в Оренбург. Губернатор публично объявил, что причиной успеха бунтовщиков был туман, покрывший Бердскую слободу. «Могло статься, — язвительно заметил П. И. Рычков, — что в оной слободе был туман; но в городе во весь сей день никакого тумана не было». Пугачевцы не собирались оставаться в Берде. По словам их главаря, вылазка была совершена «для проведования, не идет ли князь Голицын». Возможно, самозванец также хотел дать понять противнику, что его рано списывать со счетов. Для пущей важности «Петр Федорович» отправил Голицыну «указ», «чтоб он очнулся» и вспомнил, «против ково воюет»