Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - [182]

«И хотя, – доносил Фрейман[895], – для поиску сих злодейских шаек в разные места командирую команды, но как оные состоят по большей части из пехоты, то и остаются без успеха, ибо разбойники всегда на переменных конях и беспрепятственно ездят везде по воли, в чем снег по мелкости своей нимало им не мешает». Фрейман опасался, что мятежники отрежут его сообщение с Казанью и поставят его в безвыходное положение, тем более что в отряде стал замечаться ропот среди нижних чипов, «что без помощи оставлены в столь отдаленном и открытом месте».

Прося о присылке надежной кавалерии, Фрейман находил, что без нее наступательные действия совершенно бесполезны. Он отказался двинуться вперед и тогда, когда получил от уфимского коменданта, полковника Мясоедова, просьбу оказать ему помощь в разогнании толпы башкирцев, обложивших город Уфу.

Имея в своем распоряжении, вместе с вооруженными обывателями, до 1650 человек гарнизона, Мясоедов хотя и не опасался за участь города, но с пешим ополчением и без обоза, будучи, так сказать, прикован к одному месту, не мог разогнать конного неприятеля, грабившего окрестности и проникшего на Пермские горные заводы и в Исетскую провинцию.

Исетская провинциальная канцелярия старалась убедить подведомственное ей население, что принявший на себя имя императора Петра III донской казак Емельян Пугачев есть вор и обманщик. Приводя жителям на память публикованный в 1762 году манифест императрицы, канцелярия присовокупляла, что не менее ста тысяч человек «своими глазами видели, что он, блаженной памяти государь император Петр Федорович, в начале июля месяца помянутого года, от приключившихся ему болезненных припадков отошел от сего временного в вечное блаженство и погребен в Невском монастыре, при множестве помянутых зрителей, в том числе и здешних Исецкой провинции присутствующих, коим в то время случилось быть в Санкт-Петербурге, при должностях своих. Следовательно, сие и не может быть сверх натуры, чтобы до конечного и праведного суда Божия и воскресения мертвых мог кто-либо через 11 лет из мертвых воскреснуть, а потому означенный вор и разбойник казак Пугачев подлинно ложный и самозванец»[896].

Пермское горное начальство сделало то же самое и, согласно предложению генерала фон Брандта, объявило, что тот, кто приведет Пугачева в Казань, получит тысячу рублей[897]. Вместе с тем было постановлено: 1) собрать с партикулярных заводов и приписных крестьян по нескольку человек хорошо вооруженных; 2) учредить пикеты и усилить полицию. Работы на большой части заводов были прекращены, а управители и приказнослужители употреблены для наблюдения за караульными. Для распоряжений по защите заводов от мятежников был определен член канцелярии главного заводов правления Михаил Иванович Башмаков.

Имея в виду, что Юговский казенный медеплавильный завод[898]был обнесен кругом палисадом, рогатками и в нем устроена крепость, Башмаков решился на этом заводе защищаться от мятежников. Он приказал свозить сюда с других заводов пушки, порох, снаряды и прислать заводских вооруженных людей. В половине декабря Башмаков закрыл Аннинский (Бабкинский) завод[899] и приказал всех рабочих с оружием перевести на Юговский завод. Распоряжение это встретило сопротивление, и большинство заводского населения не только отказалось идти на Юговский завод, но и не пускало тех, которые изъявили на то свое согласие.

– Если бы подлинно он был не государь, – говорили рабочие про Пугачева, – а беглый казак, то, конечно, из Москвы и Петербурга давно бы присланы были ее величества войска. Но когда прошло три месяца и их не прислано, то и признается, что он подлинный государь Петр III, император, которому мы прежде присягали и ныне принять желаем.

Между тем 18 декабря на реке Тулье, впадающей в Каму при городе Осе и в селениях, лежавших не далее 100 верст от Юговского завода, появились значительные шайки мятежников. Они разорили Шермяитский завод Яковлева и, склонив на свою сторону почти всю Осинскую волость, дворцовых крестьян и пахотных солдат, стали угрожать городу Кунгуру, Юговскому и Аннинскому заводам. Тогда Башмаков вторично отправил на последний завод унтер-шихтмейстера Бахмана поторопить рабочих переселением на Юговский завод. На требование Бахмана, чтобы хозяева собрались в заводскую контору, никто не явился, а жены говорили, что не знают, куда уехали их мужья. Бахман повторил свое требование, и тогда пришло в контору человек с десять.

– Мы желаем, – говорили они, – быть верноподданными императрицы, а только из своих домов не поедем, по той причине, что наши семейства и дома будут разорены.

Бахман пытался убедить, что исполнить приказание необходимо, но все его попытки оказались тщетными.

– Если ты здесь заживешься, – сказал ему шепотом рабочий Василий Чупров, – то мы намерены связать тебе руки и ноги и отвезти в партию.

Бахман поторопился уехать, а рабочие как этого завода, так и прочих, видя свое беспомощное состояние, приняли сторону мятежников; по справедливость требует сказать, что на многих заводах рабочие старались сохранить порядок и удержать буйные головы от своеволий. В письменном постановлении 30 декабря 1773 года