Пугачев - [52]
Восемнадцатого мая у деревни Лягушиной произошла жаркая схватка с отрядом Михельсона. Часть пугачевцев спешилась и, несмотря на большие потери, набросилась на вражеские орудия. Сам Пугачев со своей конницей налетел на левый фланг Михельсона и смял его. Дело решили отлично вооруженные, хорошо вышколенные михельсоновские гусары.
Разбитый Пугачев четыре дня простоял на реке Миасе, сжег Кундравинскую слободу, набрал бойцов на Златоустовском и Саткинском заводах, самые заводы сжег, и 3 июня неожиданно атаковал Михельсона. После горячего боя Пугачев был отбит.
Неоднократные поражения не сломили Пугачева. Так велики были сила духа и упорство этого человека! Он боролся до тех пор, пока оставалась хотя бы малейшая возможность сопротивления. Мысль о личной судьбе давно переплелась в его уме с мыслью о судьбе людей, борьбу которых за волю он возглавил. И теперь, после Татищевой, после Сакмары, после Лягушиной, еле уйдя от Михельсона, потеряв Хлопушу и Чику-Зарубина, лишившись большинства членов «военной коллегии», Пугачев снова и снова берется за сколачивание новой армии, за сплочение штаба восстания.
Его секретарем стал Иван Степанович Трофимов, фигурировавший в восстании под фамилией Дубровского. Подобно всем пугачевским приближенным, Дубровский на собственном опыте познал тяжелую жизнь человека из низов. Сын бедного мценского купца, находившегося «во услужении у разных господ», Дубровский поступил на службу к московскому фабриканту и обер-директору Гусятникову. От Гусятникова Дубровский сбежал, прошел пешком огромное расстояние от Сызрани до Екатеринбурга, нанялся письмоводителем на винокуренные заводы полковника Тимашева. Бежал, стал рабочим Златоустовского завода. С завода его отправили на медный рудник, на самую тяжелую работу. Так жизнь Дубровского катилась все время по нисходящей линии, пока не поднялось восстание, вместе с которым поднялся и он.
Башкиры нагрянули на рудники и увели в горы много рабочих, в том числе и Дубровского.
После ряда злоключений он попал к Пугачеву в Берду. Здесь беглый купеческий приказчик, писарь, рабочий, наконец, нашел применение своему бойкому перу. Дубровский поставил его на службу казацко-крестьянскому восстанию.
Спешно были написаны указы к башкирам, к русским. Башкирских старшин Пугачев назначил кого генералом, кого бригадиром, кого полковником, роздал богатые подарки. Он говорил, что идет на Уфу, где его ждет наследник Павел во главе сорокатысячного войска. Крестьяне, заводские люди были привлечены обещанием вольности, свободы от податей, от рекрутчины, от работы на дворян.
Снова поднялись заводы и башкирские кочевья. Башкиры действовали анархически, отдельными разрозненными группами. Рассматривая заводы только как источник экспроприации, башкиры жгли и громили их безжалостно.
Белобородов сколотил и отлично вооружил трехтысячный отряд из казаков и заводских крестьян. Подошел к Красноуфимску и заставил отступить правительственные части.
В жаждущем свободы народном воображении успехи Пугачева приобрели преувеличенную и легендарную окраску. Говорили, что восстал, наконец, избавитель, не будучи в состоянии спокойно смотреть на народную нужду. Передавали, что Пугачев взял Оренбург, Уфу, построил в степи пороховые и пушечные заводы, что у него несметное войско и оружия без счету. Рассказывали, что Ново-Троицкая крепость переименована в Петербург, а Чебаркуль — в Москву, что Бибиков, увидя «государя», испугался, проглотил яд, хранившийся у него в пуговице, и умер. Как не стать под знамя такого царя-избавителя и победителя! И угнетенные люди вставали.
Наконец, Пугачев принял смелое и единственно правильное в его положении решение — прорваться к Волге. Оставаться дальше в Башкирии было бессмысленно и трудно. Край был разорен, заводы разгромлены, деревни и села сожжены, всюду рыскали правительственные команды.
Пугачев соединился с Белобородовым, взял Красноуфимск и пошел на соединение с башкирами, блокировавшими пригород Осу, чтобы отсюда направиться на Казань.
Молва о легендарных успехах Пугачева казалась столь убедительной, что разорившийся ржевский купец Долгополов решил поправить свои дела через Пугачева. В молодости Долгополов поставлял фураж для лошадей тогда еще великого князя Петра Федоровича и был с ним знаком. В разгаре восстания он отправился к Пугачеву, говоря по секрету, что едет к императору с приветом от наследника. Ловкий купец пробрался к Пугачеву под Уфу, передал ему подарки, присланные «наследником». Пугачев не преминул воспользоваться случаем для нового убеждения приближенных в своем подлинно царском достоинстве. Пообещав Долгополову различные блага, если он признает в нем «императора», Пугачев с истинно актерским мастерством разыграл следующую сцену. Он пригласил к себе Овчинникова, Перфильева и других атаманов и в их присутствии спросил Долгополова:
— Ты зачем ко мне прислан?
— Меня, ваше величество, прислал Павел Петрович посмотреть, подлинно ли вы родитель его.
