Пуаро ведет следствие - [49]

Газета «Дейли ньюсмангер» предоставила нам возможность войти в курс последующих событий.

Синьор Асканио был арестован, и ему предъявили обвинение в убийстве графа Фоскатини. Он категорически отрицал, что знаком с графом, и утверждал, что не находился вблизи Риджентс-Корт ни в тот вечер, когда было совершено убийство, ни в предыдущее утро. Синьор Асканио прибыл с континента один и остановился в гостинице «Гросвенор-отель» за два дня до убийства.

Тот, кто был помоложе, бесследно исчез. Все попытки обнаружить его следы оказались тщетны.

В конечном итоге Асканио избежал суда. Не кто иной, как итальянский посол собственной персоной засвидетельствовал в полицейском участке, что в тот вечер Асканио находился у него на приеме в посольстве с восьми до девяти часов вечера. Задержанного освободили из-под стражи. Естественно, многие сочли, что преступление имело под собой политическую подоплеку, и дело умышленно замяли.

Ко всем этим перипетиям Пуаро проявлял самый живой интерес. Однажды утром он известил меня, что к одиннадцати часам ждет посетителя и что этим посетителем будет (кто бы вы думали?) — сам Асканио.

— Он хочет воспользоваться вашим советом?

— Напротив, Гастингс. Это я с ним хочу посоветоваться.

— По какому вопросу?

— По поводу убийства в Риджентс-Корт.

— Вы собираетесь доказать, что именно он совершил убийство?

— Нельзя человека дважды привлекать к суду за убийство, Гастингс. Где же здравый смысл? Ага, он уже звонит.

Через несколько минут в комнату вошел синьор Асканио — невысокий, худой мужчина, в глазах которого таились хитрость и скрытность. Продолжая еще какое-то время стоять у порога, он бросал на каждого из нас недоверчивые взгляды.

— Мосье Пуаро?

Мой маленький друг постучал себя пальцем в грудь.

— Присаживайтесь, синьор. Вижу, вы получили мою записку. Я решил до конца разобраться в этой таинственной истории. В какой-то мере вы можете мне в этом помочь. Итак, начнем. Во вторник утром девятого числа вы вместе со своим другом нанесли визит покойному графу Фоскатини…

Итальянец сделал сердитый жест рукой:

— Ничего подобного. Я дал в полиции показания под присягой…

— Precise ment.[70] Но я подозреваю, что вы дали ложные показания.

— Вы что, угрожаете мне? Ба! Мне вас нечего бояться. Ведь я оправдан.

— Безусловно. Но я не так глуп, чтобы угрожать вам виселицей — я просто привлеку к вам общественное внимание. Публичная огласка! Вижу, вам это не по душе. Так я и думал. Послушайте, синьор, у вас единственный шанс — это быть со мной вполне откровенным. Я не собираюсь спрашивать вас о том, чей неблаговидный поступок вы должны были прикрыть, прибыв в Англию. Я отлично понимаю, что вы приехали с определенной целью — встретиться с графом Фоскатини.

— Вовсе он не граф, — буркнул итальянец.

— Я уже отметил для себя этот факт — его имени нет и справочнике «Кто есть кто». Но не в этом суть дела — профессиональные шантажисты часто пользуются графским титулом.

— Я вижу, с вами можно быть вполне откровенным. Судя по всему, вам уже многое известно.

— Стараюсь с пользой применять свои серые клеточки. Итак, синьор Асканио, вы нанесли визит погибшему во вторник утром, не правда ли?

— Да, но у меня и в мыслях не было вновь появиться у него на следующий вечер. В этом не было никакой нужды. Я вам все объясню. К этому негодяю попали некоторые сведения, касающиеся человека, занимающего в Италии высокий пост. Мерзавец предложил возвратить компрометирующие документы за крупную сумму денег. Я прибыл в Англию, чтобы уладить это дело, и договорился с ним о встрече в то утро. Меня сопровождал молодой секретарь посольства. «Граф» оказался более сговорчивым, чем я ожидал. И все же сумма, которую мне пришлось у него оставить, была очень большая. Он отдал мне компрометирующие документы. Больше я его не видел.

— Почему же вы все это не рассказали при аресте?

— В моем деликатном положении я вынужден был отрицать какую-либо связь с этим человеком.

— А как же вы объясните события, которые произошли на следующий день?

— Могу только предположить, что кто-то выдал себя за меня.

Пуаро глядел на него и качал головой.

— Странно, — пробормотал он. — Все мы имеем маленькие серые клеточки, но только очень немногие из нас умеют ими правильно пользоваться. Прощайте, синьор Асканио. Я верю тому, что вы рассказали. В основном я все так себе и представлял. Но мне нужны были подтверждения.

Проводив гостя и возвратившись обратно, Пуаро сел в кресло и улыбнулся мне:

— А что думает по этому поводу капитан Гастингс, а?

— Ну, собственно, я считаю, что Асканио прав — кто-то действовал под его именем.

— Когда же вы научитесь пользоваться тем, что вложил в вас Всевышний? Вспомните, на что я обращал ваше внимание в тот вечер, когда мы покидали апартаменты Фоскатини? На то, что не были задернуты оконные шторы. На дворе середина июня. В восемь еще светло. Темнеть начинает в половине девятого. Что вы можете сказать по этому поводу? Судя по тому, как напряженно работает ваша мысль, в ближайшие дни вы сделаете правильное заключение. Но давайте продолжим. Как я ранее отметил, кофе был очень крепким. Зубы Фоскатини были поразительной белизны. Кофе окрашивает зубы. Отсюда мы делаем вывод, что Фоскатини вообще в тот вечер кофе не пил. Но кофе наливали во все три чашки. Почему кому-то нужно было представить дело именно таким образом, как будто Фоскатини пил кофе, в то время как он его не пил? Я в полном недоумении покачал головой.