Пуанкаре - [7]

Лето в Арранси

В знойном предполуденном мареве дилижанс бодро катит среди величественных холмов Лотарингии. Сквозь замутненное слоем пыли стекло мягко просеивается солнечный свет. Щелкает кнут, поскрипывают рессоры. Ничто уже не напоминает холодный серый рассвет, когда, наспех глотнув обжигающий кофе, они спешили из гостиницы, боясь опоздать на утренний дилижанс. У невыспавшейся Алины, покорно державшейся за руку матери, покраснели глаза и нос. Сырой туман, который ветром нагнало с Мозеля, вызывал во всем теле неприятный озноб. Хотелось поскорее забраться на мягкое сиденье и забыться желанным сном под мерное цоканье копыт. Внутри дилижанса пахло сеном и старой кожей. Как только они выехали за пределы города и колеса перестали грохотать по неровным камням мостовой, словоохотливая соседка завела нескончаемый монолог, поверяя мадам Пуанкаре свою обличительную философию дорожных неурядиц. Но Анри быстро потерял нить ее рассуждений, провалившись в мягкую дремоту.

Взбодренный коротким сном, Анри испытывает прилив радостного возбуждения, освежающего чувства новизны. Он заговорщически поглядывает на Алину, явно сникшую от недолгой, но утомительной поездки. Прибыв вчера поездом в Мец, они устроились на ночь в гостинице, чтобы с утра продолжить свое путешествие к Сен-Прива. Дилижанс уже приближает их к последнему пересадочному пункту, где они встретятся с дедушкой, Луи-Евгением Лануа. Еще издали Анри увидел его коренастую фигуру рядом с бричкой. В стороне стояла длинная крестьянская телега. Под шумные приветственные возгласы все рассаживаются в бричке, а багаж перекладывают с дилижанса на повозку. Минута-другая, и небольшой караван сворачивает на выбеленную солнцем проселочную дорогу.

Живописная деревенька, раскинувшаяся амфитеатром над излучиной реки, открылась сразу во всю ширь. Дедушка кивает им головой и сдержанно улыбается. Анри и сам уже понял, что они у цели своего путешествия. Оставив в стороне скопление деревенских домиков с возвышающейся над ними церковной колокольней, бричка после нескольких поворотов въезжает в сад и по обсаженной елями аллее подкатывает к просторному старому дому с крытым двором. Примыкающая к дому башня с серыми мшистыми стенами придает всему строению вид средневекового поместья. Это и есть Арранси — родовое имение семьи Лануа.

Среди встречающих Анри узнает кузена Луи, своего сверстника, его сестру Люси и их мать, тетю Одиль, которые уже прибыли из Лонгюйона. Приехал и другой кузен — Роже. Что ж, тем лучше: веселее пройдет время. Возглавляет эту нестройную галдящую толпу бабушка, Эфрази Маршаль, хозяйка Арранси. Своим живым, открытым нравом она являет полную противоположность деду. В результате сильного падения в раннем детстве Луи-Евгений почти полностью лишился слуха и по этой причине казался порой сумрачным и замкнутым. На самом же деле трудно было найти человека более кроткого и мягкого, чем этот скромный, молчаливый труженик.

Усадьба в Арранси с громадным старым домом и многочисленными хозяйственными пристройками предоставляла почти неограниченный простор для игр съехавшихся сюда на летний отдых детей. Но больше всего привлекало их обширное чердачное помещение. По-настоящему здесь было три чердака, возвышавшихся друг над другом. Когда на улице сеет мелкий, тоскливый дождик, хорошо отсиживаться в укромной тишине под высокой покатой крышей. Сколько здесь было рассказано смешных и страшных историй! Но еще интереснее пуститься в раскопки среди ненужного старого хлама, заполняющего чердак. Каких только не находили они нелепых вещей и предметов, которые, как правило, никогда не выбрасываются в сельском доме, а отправляются за ненадобностью на чердак и лежат там, забытые всеми, пока внизу сменяются поколения владельцев. Однажды они обнаружили огромный сундук, набитый старой одеждой. С тех пор молодые обитатели Арранси ввели в обычай импровизированные костюмированные представления. Из сундука со смехом и возгласами удивления извлекались старые панталоны и мятые сюртуки, дорожные плащи и шляпы. Даже взрослые, отложив повседневные заботы, включались в детскую забаву. Тогда весь дом в течение вечера предавался шутовству и веселью.

Центром этого тесного маленького мирка была бабушка. Хозяйственные хлопоты, управление имением заполняли ее рано начинающийся трудовой день. Анри дивился тому, как энергично, со знанием дела решала она любые вопросы, с которыми обращались к ней то садовник, то работники ферм. Особенно поразило его и врезалось в память на долгие годы умение бабушки производить в уме сложные расчеты. Он еще не подозревал, что такая же способность проявится впоследствии у него самого. Вечерами, отойдя от дел, бабушка с удовольствием присоединялась к веселящейся компании детей, охотно поддерживая все их начинания. Нередко можно было слышать, как она распевает вместе с ними старинные лотарингские песни.

В ясную, солнечную погоду детей выпроваживали в сад, окружавший старый дом. Вся компания располагалась где-нибудь на солнцепеке, на прогретом слое опавших сосновых игл. Анри порой несказанно удивлял своих кузенов, не привыкших к его рассеянности, недоуменно спрашивая: «А мы уже завтракали?» Но было удивление и иного рода, когда, подражая деду, он брал в руки цветок и с важным видом начинал объяснять его строение срывающимся от возбуждения детским голоском.