Птицы - [40]

Ему становилось стыдно — она говорила правду.

И все-таки ей хочется быть красивее, чем раньше. Она так наряжается ради этого лесоруба. Зачем? Не надо об этом думать, твердо решил он.

Тут нет ничего опасного.

Не надо об этом думать.

Маттис, как мог, отгонял от себя тревожные мысли.

Однажды вечером в субботу Ёрген сбежал по лесенке с чердака и подошел к Маттису. В тот день Маттис работал как обычно — перевозить было некого. Они только что отужинали. Маттис сидел на диване, Хеге была у себя. Небось вертится сейчас перед зеркалом, с неприязнью думал Маттис. За окном светила луна. Как раз в это время Ёрген и спустился с чердака: он сбежал так быстро, что Маттис даже затаил дыхание.

— По-моему, тебе надо сходить на озеро, — сказал ему Ёрген.

Маттис вскочил:

— Меня звали?

Из спальни вышла Хеге. Нарядная.

Ёрген был в замешательстве, словно он сам не верил тому, что говорил:

— Даже не знаю… вроде звали… Наверно, кому-нибудь надо переправиться через озеро.

Маттис заволновался.

— Неужели меня кто-то звал? — тихо сказал он.

Ёрген строго смотрел на него.

Вот он, этот ночной перевоз, который так пугал Маттиса. Сколько раз Маттис думал о нем! Перевозчик должен быть готов ко всему.

— Ты не ослышался, Ёрген, — сказал он. — Я знал, что когда-нибудь мне придется работать и ночью. Хеге меня предупреждала.

По старой привычке он поглядел на нее. Она отвернулась, быстро подошла к окну и выглянула на улицу.

— Да, перевозчик сам себе не хозяин, — сказал Ёрген. — Когда нужно, тогда и работает.

Маттис кивнул. Он собирался в путь даже немного торжественно, надел теплую куртку, шапку. Наконец он сказал в спину Хеге и стоящему рядом с ней Ёргену:

— Вы увидите, когда я вернусь домой, больше я ничего не могу вам сказать. Только скоро меня не ждите.

— Ясное дело, тебе ведь придется плыть на тот берег, если никого не окажется, — сказал Ёрген.

Маттис вышел из дома.

Ему было страшно. Но обнаружить свой страх перед Ёргеном он не хотел. Он пойдет на озеро, пусть Ёрген знает.

Кровавая осенняя луна висела над зеленым склоном. У Маттиса даже дух захватило от этой красоты. Однако у него не было времени любоваться луной, он быстро спустился к лодке. Никто не ждал его на берегу, и все кругом было тихо, но он пришел сюда, потому что поверил Ёргену. Не мог же умный Ёрген ослышаться.

Легкий ветерок пробегал по воде. Она слабо плескалась в камнях и поблескивала от лунного света.

А вдруг на этот раз лодка не выдержит? Ведь тогда он едва довез Ёргена. Потом-то он плавал только в одиночку.

Что ж, придется ему вычерпывать воду, тому, кого Маттис повезет сегодня, — кто бы он ни был. Вряд ли это обычный человек.

От того, кто зовет перевозчика ночью, можно ждать чего угодно. Но кто бы он ни был, я повезу его точно по прямой, это он увидит. Все увидят! — упрямо сказал Маттис и столкнул лодку в воду.

С середины озера красная луна уже не казалась такой огромной. Зато здесь было так красиво, что у человека могло возникнуть желание всю жизнь быть ночным перевозчиком.

Маттис перестал грести, поднятые весла блестели и искрились. Он прислушался к берегам. И снова поплыл. Потихоньку, чтобы не пропустить зов.

Но зова не было. Верно, это опять у западных склонов, решил он. И направил лодку в ту сторону. Время шло и шло. Маттис и не заметил, как оказался у самого берега. Он переплыл все озеро, не услыхав ни звука.

Тут на него вдруг навалилась непонятная тяжесть. Так бывало только перед грозой. Но он продолжал грести, пока дно лодки не зашуршало о песок.

Теперь надо крикнуть, что я здесь.

Нет, это слишком страшно. Хватит и того, что я приплыл сюда среди ночи.

Но то, что управляет перевозчиками, сказало: надо, Маттис. Крикни, что ты здесь. Раз уж ты взялся за перевоз…

— Э-эй-й! — Дрожащий крик странно переломился посредине.

На лбу у Маттиса выступили капли холодного пота. Вместо того чтобы встать и крикнуть во весь голос, Маттис, сжавшись, сидел на скамье.

Сейчас никто не согласился бы поменяться со мной местами, подумал он.

Склон безмолвствовал.

Крикни еще раз, Маттис…

— Эй! — жалким голосом снова крикнул он.

Среди деревьев откликнулась ночная птица.

Большего и не требовалось. Маттис схватился за весла — из-под них полетели тучи брызг, в груди его метался безумный страх. Маттис греб, забыв обо всем на свете, лишь отплыв далеко от берега, он остановился, страх понемногу проходил. Некоторое время Маттис отдыхал, с трудом переводя дыхание.

Перевозить здесь некого, это ясно. Нас обоих обманули. И Ёргена и меня, думал он. Кто же это нас обманул?

Он плыл не спеша к своему берегу и не переставал этому удивляться. А ночь была все так же прекрасна.

Было уже совсем поздно. Хеге одна встретила его на крыльце. Она еще не ложилась? Почему? Видно, она даже не раздевалась.

— Хеге, что-нибудь случилось?

Она помотала головой.

— Как хорошо, что ты наконец вернулся, — сказала она.

Это из-за него она сидела так поздно, она беспокоилась о нем. Его обдало жаром.

Следом за Хеге Маттис вошел в дом, в комнате горела лампа. Он остановился пораженный: при лунном свете он не заметил, но теперь ему было видно, что лицо Хеге сияет от счастья.

— Маттис, — сказала она без всякой причины.