Птицы небесные. 3-4 части - [72]

— Вы лошадь для скита купили?

— Купили, отец наместник. Черкесский жеребец, серый, в яблоках, трехлетка. Теперь он наш верный помощник, грузы возит. Может, к весне пахать научится, — трепеща под рентгеновским взглядом архимандрита, отвечал я.

— Ну а сам-то как? В Лавру не хочешь вернуться?

— Лавру я очень люблю, отец наместник, но уединение люблю еще больше…

— Ну, раз любишь, там и сиди! Заканчивай с домом и давай в скит…

— Спасибо, отче!

Я вышел из кабинета не чувствуя под собой ног. «Слава Богу, пронесло!»

Эконом ждал меня у себя, в отделе кадров. Он вручил мне икону преподобного Сергия и стопку книг лаврского издания.

— Я уже позвонил мэру. Он тебя ждет. Это ему от меня передашь, а также поклон…

Мэр, человек лет пятидесяти, энергичный, с седой шевелюрой, принял меня в кабинете с глазу на глаз. Взяв подарки и стряхнув с них какой-то волосок, он сухо и деловито спросил, просматривая бумаги:

— Как здоровье отца эконома?

— Хорошее. Передает вам поклон! — Я наблюдал, как он лист за листом подписывает бумаги.

— Ваши документы на приватизацию готовы. Сдайте их в отдел регистрации.

Мэр поднялся из-за стола, передавая мне пачку документов. Я осмелел:

— Простите, а как же решение комиссии с их отказом?

— У меня право решающего голоса, и на этом основании аннулирую их постановление… — Он протянул мне руку. — Всего хорошего.

Я не верил своим глазам и ушам. «Вот здорово! Спасибо отцу Кириллу за молитвы! Все-таки выручил отец наместник в очередной раз!» Все произошло так быстро, словно во сне. Я поспешил домой поделиться с отцом своей радостью.

— Победили, сын, победили! — Он обнял меня с любовью.

— Папа, что бы сами смогли сделать, если бы не батюшка и лаврские отцы?

— Это так, сын, это так… Всех их отблагодари от меня, спасибо им!

* * *

Мне бы дорогу твою неширокую,

Мне бы звезду над тобой синеокую,

Сердце твое, молодое, беспечное,

Дело твое, золотое, сердечное,

Путник, прошедший вечерней порой

Мимо окна, где лежу я больной…

* * *

Серое небо слегка голубеет —

Такая отрада!

Вижу, как сердце немного светлеет, —

За скорби награда!

В воздухе колокола сигнал,

Как отторженье ненастья,

Много я книг перечел, пока не узнал

Непознаваемость счастья…

* * *

Вы в жизнь мою вошли,

Как входят в дом,

В котором даже я

Живу с большим трудом!

В котором я подчас изнемогаю,

И тем не менее я дверь не закрываю.

Живите так, как ближе вам, родней.

Вы в жизнь мою вошли,

Подумайте о ней.

Есть безумство мира сего, и есть духовное безумство, и отстоят они друг от друга как небо от земли. Безумная алчность к теням пустого и жалкого мира — безумство обезумевших душ, привязавшихся к плоти. Безумство духовной жажды к освобождению от мира теней и рабства страстей ради соединения с Тобой, Боже, — безумство Божественной мудрости. Так безумство проповеди Христовой спасает тех, кто верует всем сердцем в вечные глаголы Твои, Христе, отвергающие разум разумных и превращающие в безумие мудрость мира сего. Мечется ум человеческий между раем и адом, ибо он есть врата, через которые вошел грех. Ум — всего лишь дырявая заплата на рубище земной мудрости, душевной, бесовской, живущий самообманом и обманывающий беспрестанно других несчастных наследников ада. Но ум, преображенный благодатью, становится Божественным духом, всеблагим сознанием, вратами вечности, через которые приходит вечное спасение, и наследует не только рай, но и Тебя Самого — Трисиянное Божество, Святую Троицу.

СКИТ В ЕРМОЛОВКЕ

Как скрытая в недрах гор вода ищет путь на свет, где упадает звенящим ручьем в чьи-то ладони, так любовь моя к Тебе, Боже, ищет путь наверх, из земной тьмы в сияющее Царство Небесное. Как погонщик каравана никогда не поведет его в безводные места, где нет никакого питья, так стремление сердца моего к Тебе, Господи, пусть никогда не повернет в бесплодные учения и без-благодатные воззрения, ибо в Тебе одном обрел я глаголы жизни вечной, подобные рекам воды живой, утоляющим всякую жажду истомившейся о спасении души. Не пустые лжеучения мудрецов земных, но лишь Дух Твой Святой пусть всегда вдохновляет меня. Рассеянный ум мой утверди в истинном бесстрастии и безмолвии и любовью Горней уязви внутреннее мое, Боже! Да пребудет ум мой в животворящем воздухе Царства Христова, в Царстве священного безмолвия!

Играя солнцем и расписывая окна морозными узорами, декабрь завершился праздничным Рождеством и литургией в любимой Лавре. Промелькнули Святки, со столпотворением съехавшихся отовсюду на Богоявление паломников, отшумев оживленной суматохой и отзвенев многоголосьем колоколов. В благодарность за помощь и поддержку я подарил все стихи, написанные мною, отцу Анастасию и его помощнице, надеясь ими выразить давним друзьям свою признательность, не рассчитывая, что они могут кому-то понадобиться. С архимандритом о стихах мы никогда не говорили, но, зная его чуткую художественную натуру, хотелось духовной поэзией порадовать и его душу.

Время шло, а мы с отцом все еще сидели на чемоданах. Продажа дома шла очень туго — покупателей не было. Приехал отец Пимен и сразу взял дело в свои руки.

— Начнем с главного! — заявил он. — Необходимо сделать независимую объективную оценку дома! Сколько выставят за него, за столько и продавать надо.