Птицы небесные. 3-4 части - [3]

— Отец Пантелеймон, во-первых, рад за тебя, что ты в скиту сумел найти свой духовный путь в молитве и, как ни трудно тебе было, но ты все-таки пришел к послушанию!

— Отче, скажу так: насчет своего пути — это верно, но в послушаниях я еще строптив бываю, скрывать нечего…

На лицах братии появились улыбки.

— В том-то и дело, что теперь тебе предстоит взять на себя ответственность за свое спасение. И не только за себя, но и за брата. Что такое духовная свобода? Это значит пребывать в согласии с волей Божией. А чтобы пребывать в ней, благодать желает видеть в нас необходимые духовные качества, прежде всего — смирение.

— Спасибо за доброе слово, отец Симон.

Все задумались: каждый о своем. Упомяну, что жизнь распорядилась иначе: много лет спустя я услышал, что инок Пантелеймон вернулся в Абхазию и поселился где-то возле Сухуми. Но до того времени немало воды утекло.

Я заметил, что иеромонах опечалился, услышав, что его друг собрался на Север, и обратился к нему:

— Отче, а ты как поживаешь? Как молитва?

— Спаси Господи, батюшка! Все хорошо, однако в молитве еще сильно рассеиваюсь. Не знаю, почему, может быть, от усталости на послушаниях?

— Послушаний у нас не так много, чтобы уставать. В основном все наши труды — это самообеспечение, кроме, разумеется, помощи верующим на Псху — исповеди и причащения. Как бы мы ни устали, ум никогда не устает. Понаблюдай за ним: даже при сильной усталости тела он продолжает порождать один помысел за другим. Так?

— Так, отче.

— Устает лишь тело, и только ему нужен отдых. А уму нужен покой от мысленной суеты, в которую мы загоняем сами себя. Но для того мы и вышли из мира, чтобы обрести истинное уединение и покой в духе.

— Мне тоже больше всего по душе уединение, тем более что отец Пантелеймон уезжает. Он был мне как старший брат… — Отец Ксенофонт с печалью посмотрел на своего друга. — Тогда благословите мне построить повыше, на ореховой поляне, небольшой шалашик?

Этот вопрос слегка озадачил меня.

— А кто же будет служить литургии здесь в скиту и на Псху, если ты отделишься?

— Отче, не беспокойтесь! Как мы договаривались, я буду спускаться сюда по воскресеньям, а большие праздники в селе по-прежнему на мне, пока кто-нибудь на замену не появится…

— Если так, то можешь уйти на поляну. Бог благословит! Кто же тогда в скиту остается?

Во время нашей беседы послушник Аркадий смотрел на меня умоляющим взглядом:

— Батюшка, если благословите, то я бы хотел жить в скиту, который мне очень нравится. А Иверскую икону Матери Божией я всей душой люблю! — добавил он.

Евгений вмешался в нашу беседу:

— Отец Симон, благословите и мне поселиться в скиту, а то на Псху сильно уж суетно и среди женщин крутиться нет охоты…

Я посмотрел на москвича:

— Как ты, Аркадий?

— Как благословите, батюшка.

Мы распределили новым насельникам скита две наши комнаты. Послушника Аркадия, как благоговейного человека, я решил поселить в дальней комнате, где прежде совершали литургию. Евгению отдали маленькую кухню, где жил инок Пантелеймон. Новый послушник остался доволен:

— Койка подвижника! — пошутил он. — У меня теперь одна надежда — на чудо, хотя бы здоровье вернуть! Правильно я понимаю, отец Симон?

— Лучше всего поставить себе целью спасение, а здоровье к нему обязательно приложится! В жизни мне приходилось видеть, как люди в горах выздоравливали. Так, отец Виталий, который нас поддержал во время войны, выздоровел от последней стадии туберкулеза в горной пустыне, и еще трудился, грузы носил.

— А где он сейчас? — спросил Анатолий.

После болезни старец еще лет десять в Тбилиси людей окормлял. Там и его место упокоения. Он говорил, что все, кто после чудесного исцеления не выздоравливают душой, заболевают снова и тогда уже чуда не происходит.

— Это нужно запомнить. — Послушник Евгений задумался. — А пока благословите, я во дворе поставлю палатку, рядом с гостями, — попросил он.

— Отче, вы сначала подскажите, как нам жить-то вдвоем? — засомневался Аркадий. — Мы же совсем не знаем друг друга…

— Так как у нас скит, то послушание у вас должно быть на первом месте! Вот и пребывайте в послушании. Аркадий приехал в скит раньше, значит, он — старший, а Евгений пусть поживет на испытательном сроке: присмотрится к нам, а мы к нему, — объяснил я.

— Да, отче, когда вы в скиту, это понятно! — заметил новичок. — Но что делать, когда вас нет?

Отец Кирилл говорил нам в Лавре, что уступать людям — это великое умение. — Заметил я. — Благодаря ему приобретается мир душевный, который выше всех дел на свете, а с ним приходит и молитва.

— А если захочется что-нибудь сделать нужное и полезное для скита, а старший против этого, как быть?

— Слушай, Евгений, инициатива важна для мира и для мирских, а послушание — для послушников и монахов! Так нас учили в Лавре. Во всем полагайся на Аркадия и подчиняйся ему.

— Хм, подчиняйся… А если он чего-то не знает, как же ему подчиняться?

— Если возникнут недоумения, спрашивайте совета у отца Ксенофонта. Он неподалеку свой шалаш поставит.

— Тогда ладно, — согласился Евгений.

Послушник Аркадий сидел, раздумывая о нашем разговоре.

— Батюшка, а если молитва Иисусова не дается, что делать?