Птицы небесные. 1-2 части - [70]

Когда душа начинает устремляться ко Христу, старые привычки стремятся во что бы то ни стало отбросить ее назад, ибо зло имеет в душе корень, который есть гордость. Когда мама устраивалась в новом доме, а отец хлопотал о переводе пенсии и оформлении своих пенсионных документов, я искренно помогал им и все мы были заняты повседневными хлопотами. Но когда наша жизнь вошла в обычную колею, во мне проснулась прежняя страсть к уединению. Мне нравилось бродить по окрестностям в хлопковых полях или по городу, наблюдая восточные обычаи и знакомясь с разными районами, заселенными таджиками, называемыми «махалля». Родители обратили внимание, что я не работаю, часто уезжаю на весь день в горы или же болтаюсь по улицам и даже не имею намерения искать работу. Замечая скорбь мамы и молчаливые переживания отца, который внушал мне строго: «Сын, главное — это работа!» и теперь огорченно поглядывал на меня, я начал подумывать о том, как мне выйти из этого положения и перестать волновать их.

Во время своих посещений академической библиотеки мне пришлось познакомиться со многими сотрудниками этого учреждения и даже с директором, у которой я как-то просил разрешение на чтение православных книг из закрытого фонда. У меня возникло намерение поступить на работу в эту библиотеку и заодно возобновить учебу в Душанбинском университете. Я отправился на прием к директору, строгой и властной женщине. Она, подумав, предложила мне работу библиотекаря с минимальной зарплатой по тому времени, но это обстоятельство меня особенно не волновало. Ради спокойствия родителей мне пришлось согласиться на эту должность, не испытывая большой потребности в деньгах при той дешевизне проживания, которой отличалась столица республики.

«Заодно неплохо порыться в книжных фондах библиотеки, как сотруднику мне многое станет доступно…» — планировал я, обдумывая свое дальнейшее существование.

Моя трудовая деятельность состояла в обзоре всей поступающей литературы и записи данных каждой книги в карточку для каталога. Просматривать и даже читать книги не возбранялось, требовалось лишь точно в срок сдавать свою работу. Кроме меня в библиотеке работал еще один парень, чуть постарше, все остальные были женщины и девушки, закончившие библиотечный институт.

Теперь передо мной наиболее остро встал вопрос — как не потерять ту небольшую молитвенную жизнь, к которой я уже привык и не имел ни малейшего намерения ее оставить? Для этого пришлось изловчиться: я начал изображать, что периодически, для того, чтобы сбросить усталость от безпрерывного печатания книжных аннотаций, мне нужно отдыхать. Это я и делал, сидя на стуле с закрытыми глазами. Перед стопкой книг, которая всегда стояла на моем столе, время от времени я закрывал глаза и молился.

Когда однажды после молитвы я открыл глаза, возможно я сидел в молитве дольше обычного, меня смутило удивленное выражение лица молодой сотрудницы, сидевшей за столом напротив. Догадалась ли она, что я молился, или просто удивилась тому, что я вытворял, не знаю, но мне пришлось прекратить в кабинете такие молитвенные занятия. Ради продолжения их, я попробовал уходить в туалет и закрываться в кабинке. Но это также показалось странным для библиотекарей, к тому же к моей молитве в туалете добавилось много мешающих обстоятельств. Лучшим из всех способов оказался самый простой и естественный. Предупредив коллег, что мне нужно размять спину, затекавшую от долгого сидения за столом, я выходил во двор на тенистую платановую аллею, где неторопливо прохаживался, повторяя про себя Иисусову молитву. Когда мой взгляд замечал голубеющие вдали над крышами домов такие близкие и в то же время такие далекие горные хребты с заоблачными пиками, сердце мое само устремлялось к ним, опережая события и желая одного — остаться с ними навсегда.

Возможно, для кого-то самым сильным и ошеломляюще прекрасным событием в жизни стало постижение безграничности просторов сибирской тайги или милой красоты березовых лесов средней полосы России. Но мне лишь в горах удавалось ощутить необыкновенную полноту жизни, когда начинают оживать все тайники души, погребенные под сором повседневных забот. Но и горы, и леса, и степи остаются пустыми без горячей, искренней, идущей из самого сердца молитвы. Поэтому снежные вершины, видневшиеся над крышами городских зданий, звали мою душу, изнывающую и томящуюся в суетном городе в рутинной работе библиотекаря в отделе каталогизации, обещая ей самые удивительные и невероятные открытия. Заведующая отделом хвалила мою старательность и исполнительность на общих собраниях коллектива библиотеки и это еще больше усилило расположение ко мне наших сотрудниц, причем на самую молоденькую из них мне старательно указывали как на достойную пару для женитьбы.

И все же мне не хватало рядом человека, с кем можно было бы поделиться своими проблемами и переживаниями. Заходя по делам в президиум Академии, я постоянно встречал там секретаря президента Академии наук, молодого молчаливого парня моих лет, в очках, с добрым смышленым лицом. Мы познакомились, но пока наши судьбы шли своими путями, не слишком сближаясь. Он, как мог, поддерживал меня, уверяя, что все образуется, нужно только потерпеть, ведь горы совсем рядом — рукой подать.