Птицы над Корабельной - [2]

Мальчишкой Грегори бегал смотреть. В память врезалось, как полицейские гоняли пацанов оттуда, угрожая ружьями и баграми. А тем казалось, что это самый последний-распоследний шанс прикоснуться к историческим событиям. Грегори добыл там красивое медное кольцо от подзорной трубы. И оно до сих пор где-то хранится, может быть, в нижнем ящике стола. А может - в кармане старой куртки.

Выше, на относительно ровной площадке мерцали огни кораблей Наследников. Это сердце города, та его часть, без которой жизнь на скале не просто остановится - исчезнет за какой-нибудь год. Там хранятся невосполнимые запасы продовольствия и сырья и обитают там именно что наследники прошлой эпохи - дети бывших флотоводцев, негоциантов, аристократов того, другого, канувшего в историю мира.

Грегори поежился от дурных предчувствий: в последний год цены сильно взлетели, от электричества оказались отключены несколько крупных пассажирских судов. Люди оказались на улице. Кого-то приютили родственники, кто-то нашел работу ближе к центру, но многие были вынуждены перебраться в крошечные хибары у самого Мусорного берега. Чтобы отапливать такую, достаточно дров или небольшого количества угля...

В городе росло недовольство, но пока что оно обитало в личных каютах, на кухнях, у крошечных чадящих костров. Даниэль говорит, что если Наследники не изменят политику, может случиться большая беда. И добавляет: «Но город выстоит. Пока есть морской патруль, и пока мы помним свое прошлое, город выстоит». А Грегори чудится что-то зловещее в этом неуверенном «пока».

Открылась дверь бара «На маяке», вывалились на каменную мостовую его завсегдатаи - кто проветриться, а кого потянуло к родному очагу. Да и патруль скоро пойдет. А морской патруль это не дневная полиция. Он шутить не любит.

Из дверей плыл вкусный запах горячего хлеба и мяса. Можно было задержаться, но это привело бы к двум неприятностям.

Первая - обитатели Маяка сразу начнут требовать «капитанских» историй, а Грег не считал себя хорошим рассказчиком. То ли дело Даниэль. Он давно рядом с капитаном и помнит больше.

А вторая неприятность заключалась в том, что Эри будет сердиться. Грегори не хотел ее расстраивать сейчас, когда между ними наконец-то установился мир. Пусть хрупкий, зато настоящий.

Он брел по верхним кварталам. Когда-то они целиком и полностью состояли лишь из корпусов кораблей. Палубы были улицами, с борта на борт пролегали широкие трапы, подвесные лестницы и сходни. Лишь кое-где виднелось обнаженное каменное основание и стальные, а где-то и каменные опоры стапелей.

Сейчас все иначе. Многие суда давно разобраны, их части пошли на строительство более простого жилья. Где-то прямо на палубах появились новые надстройки. И только центральные улицы сейчас еще напоминают тот город, каким он возник здесь, ка утесах Корабельной скалы полвека назад. Эти пароходы каждую весну красят свежей краской. Латают палубы и трубы, укрепляют днища, чистят медь. Их паровые машины обеспечивают светом и теплом большую часть города. А выше, над ними - силуэты стройных яхт и легких воздушных катеров. Если не приближаться к скале, если смотреть сквозь вечерний сумрак и морозную пыль, можно представить, что все эти корабли все еще готовы к рейсу, что все они только ждут команды, чтобы отправиться в путь. Их крылья давно разобраны, их несущие аэростаты разрезаны на лоскуты и использованы в хозяйстве. Но они все еще помнят соленые морские ветры, они знают, что такое настоящая большая жизнь в большом мире.

Грегори не раз пытался представить, каким был город в первые годы существования. Каким тогда казалось небо, о чем мечтали те люди? Чем они жили? Как вообще смогли выстоять, зная, наверняка уже тогда зная, что назад хода не будет?

Раньше у него было много вопросов и огромное желание задать их капитану. Он даже в матросы пошел, чтобы однажды оказаться рядом с ним, услышать правду из его уст. Теперь вопросов уже почти не осталось. Капитан помнил события давние, времена, в которые был жив сын, когда сам он был высоким стройным офицером, а мир был прочен и незыблем. Все, что было после Катастрофы и для него тоже - страшный сон, череда немыслимых, но болезненно важных событий, решений и ошибок. А кто хочет помнить свои ошибки?

...вот уже впереди показался люк, прорезанный в брюхе крейсера, и больше всего похожий на ворота ангара. Дежурный полицейский топтался у сходней, согревая руки о переносной фонарь. Он оглянулся на звук шагов, громко высморкался, и вернулся к своему увлекательному занятию. Он простужен, но заменить его некем.

Грег привычно махнул ему рукой и нырнул вглубь черного прямоугольника. Гасс задержался. Заглянул робко в глаза полицейскому, выпрашивая подачку. Он привык, что его здесь балуют. Грегори шагов не замедлил. Знал, что получив гостинец, пес тут же его догонит, тем более что впереди уже маячил прямоугольник выхода. Привычная дорога, все, как в любой другой день. Если только...

Неподалеку ему померещилось некое движение. Словно в темном трюме шевельнулась более темная тень. Грегори потянулся за спичками, но достать коробок не успел.