Птицы летают без компаса. В небе дорог много - [32]

— Чего же вы командиру об этом не доложили?

— Какому командиру? — переспросил летчик.

— Командиру полка, Потанину.

Прохоров криво усмехнулся, лицо его стало каким-то дерзким, неумолимым.

— Что вы, товарищ майор? Потанин за Яшина горой стоит. Лучшая эскадрилья. Такое ему рассказать?! — Летчик помотал головой.

К нашему двухштурвальному самолету подкатил командирский «газик». Из кабины высунулась кудрявая голова шофера Володи:

— Товарищ майор, вас полковник Потанин просит!

— Хорошо, готовьтесь к полету в облаках, — сказал я Прохорову, закругляя разговор. Хотя видел, что летчик хотел мне рассказать еще что-то важное и существенное, что ему помешало и мешает теперь. Но рядом стоял «газик».

Мы подъехали к СКП. Потанин открыл дверцу машины.

— Ну, как у тебя с Прохоровым? Слетал? Докладывай свои впечатления.

— Не знаю, Виктор Иванович, но полет с Прохоровым мне понравился. Из сложных положений самолет выводит отменно. Не теряется и при отключении основных приборов. Это очень важно. Да и вообще… — пожал я плечами. Вспоминая полет, я как-то не находил слов, чтобы дать ему верную оценку, выразить свое восхищение. — Должен он в облаках летать, справится он.

— Должен, да вот не летает, не справляется, — строго осадил меня командир. — Не торопись. Выждать малость надо, инспектор. Прохоров пока еще в себя не пришел. Об этом потом, потом…

«Темнит он что-то…»

— Полетим на полигон. Посмотрим, как пилоты по наземным целям стреляют. Вон уже вертолет под парами стоит.

После полета и разговора с Прохоровым мои предположения вроде бы укреплялись. А вот Потанин чего-то темнит. Яшин боится выпускать летчика самостоятельно в облаках, и Потанин тоже не торопится. Мог бы ведь сам проверить и сделать выводы. А он почему-то не проверяет. Почему?

Вертолет огрызнулся, чихнул, отрыгнув синие кольца дыма из патрубков, и загрохотал, затрясся железными боками, лихо замахал лопастями-саблями, закачался, передавая тяжесть с ноги на ногу. Над головой от несущего винта образовалась дисковая сеточка, она повисла топкой круглой паутинкой и казалась какой-то нереальной, выдуманной.

Лопасти засвистели и, набравшись силы, рванули машину кверху. Ветер от винта развернул спинами стоящих вокруг людей, и они, пригнувшись, бросились врассыпную. Вертолет, наклонив вперед лобастую голову, набычась, пошел к горизонту, медленно ввинчиваясь в небо. В кружочках иллюминаторов замелькали макушки деревьев, которые проходили совсем рядом, и слева и справа, они карабкались по отлогим и крутым склонам сопок. Внизу деревья росли плотно, теснились, обхватывая друг друга пушистыми кронами, и чем выше они забирались на сопки, тем их становилось все меньше и меньше. На вершины взбирались немногие, самые сильные и мощные, которые могли устоять против шквальных ветров и слепящей пурги. В отсеке стоял такой грохот, будто нас посадили в огромную железную бочку и всю дорогу дубасили по ней деревянной палкой. Потанин молчал, но и я не отважился перекричать этот грохот. Мы долго петляли по распадкам, а потом, обогнув рыжий скалистый увал, вертолет немного подскочил вверх, и за редкой еловой гребенкой я увидел расчерченные на земле мишени. Полигон! Машина чуть приостановилась, лопасти захлопали глухо и перешли на мягкий шепот. Вертолет повис над землей и устало, словно выдыхаясь, начал снижаться. Ниже и ниже. Осторожно нащупал колесами дрожащую от воздушной волны траву, раздул ее по сторонам и придавил резиновыми ногами. Мотор затих, лопасти угомонились и тяжелыми стеблями прогнулись к земле.

Мы сели возле избушки о застекленной верандой, выпирающей из-под задранной назад косой крыши. Вокруг нее — копья антенн, сети проводов и расчалок. По деревянной гремящей лестнице, выбивая чечетку, быстро спустился небольшого роста, коренастый, с розовым блестящим лицом офицер. Руководитель стрельб. Я узнал его сразу.

— У вас все готово, товарищ Яшин? — спросил Потанин, не дожидаясь официального доклада.

— Так точно, товарищ командир! — бодро ответил майор.

— Связь с аэродромом есть?

— Связь в полном порядке, товарищ полковник! — бойко отчеканил выросший из кустов сержант с приветливо-лукавой физиономией.

Я долго стоял, оглохший от вертолетного грохота. Земля усыпана фиолетовыми бусами голубицы. Ягоды смотрят на меня со всех сторон птичьими глазками. И такие крупные, блестящие от сока. Бери их голыми руками! Пахло вареньем, горячей хвоей, пчелами, которые эскадрильями кружились над этим лесным лакомством. Вот бы сейчас сюда десантом Алю с сыном высадить!

Поодаль шелестит маленькая речушка, шлепается о береговые переплески. Скорыми струями мчится она по камням, то внезапно скручиваясь в упругий зеленый жгут, то делая замысловатую петлю, и прячется в зарослях. Над пей, глядясь в рябую воду, родственно сомкнули свои ветви нежные березки, дикий кедрач и мягкие осины. Возле деревьев развалистыми кустами прилег таинственный, сказочный папоротник — любимое кушанье дальневосточников.

— Жарко! — говорит Потанин, глядит на речку и колотит себя руками по груди. — Давай напьемся. Водичка здесь целебная, на таежных корнях настояна.