Птички - [3]

Роза. До вокзала целый километр. А потом, когда поезд?

Шеф. Ну так останешься сегодня без массажа.

Роза. А моя спина? Ты-то ее не чувствуешь. Тебя никогда особенно не интересовало здоровье детей.

Шеф(надменно). Они сами так им озабочены, что это было бы излишне. Суеты бы много вышло.

Роза. Как всегда, строишь из себя шута и циника. Только и умеешь что зубоскалить. Если встречу твоего сына, влеплю ему хорошую пару оплеух… Ту самую, которую ты не удосужился ему дать, когда еще было время помешать ему стать паразитом. О господи, ну и семейка! (Идет к двери, замечает Труду, бросает ей на ходу.) Малыш здоров?

Труда. Да, мадам.

Роза. Выпил молочко?

Труда. Высосал свои двести грамм. Сыпь прошла. Беспокойство было напрасное.

Роза. Прекрасно! Если я вечером вернусь вовремя, приду на него взглянуть. (Возвращается, изменив тон, неожиданно ласково.) О! Не могли бы вы мне, душенька, помочь вымыть перед обедом голову. Я приглашена в гости. Надеть решительно нечего. Хоть причесаться! (Целует Труду, не дожидаясь ответа.) Спасибо, душенька! Вы просто ангел! Какой славненький шарфик! Вы мне его одолжите? (Выходя, бросает Шефу.) Я скажу таксисту, что это ты его вызываешь, что тебе срочно нужно к врачу, что завтра расплатишься. Он тебя так давно знает, что не посмеет отказать. А когда он будет здесь, ему придется меня взять! (Выходит так же стремительно, как и вошла.)

Шеф(возвращаясь к работе). «Птички гадят повсюду». (Пауза.) Это могла бы быть история… ммм… скажем, о гуано. На острове. В Ирландии… Старый дом. Старый тип. Живет совсем один. Агент секретной службы или что-нибудь в этом роде. Там посмотрим. И вот в один прекрасный день на острове высаживается вся его семья. И, конечно, будет какой-нибудь покойник. И, конечно, покойник — это он. Начали. Там дальше видно будет. Никогда не нужно знать заранее, что собираешься рассказывать… Это скучно. (Начинает, расхаживая, диктовать.) «Над маленьким островом, покрытым гуано, садилось солнце. Птицы одна за другой тяжело опускались на песчаный пляж и усаживались плотными рядами. На вершине голой скалы на фоне красного неба черным силуэтом вырисовывался высокий дом Мак-Грегора. Вот уже двенадцать лет старик жил там в одиночестве. Ему прислуживала супружеская чета, привезенная им в Дублин. Возраст супругов не поддавался определению. В округе поговаривали, что муж, наполовину садовник, наполовину прислуга, а в прошлом содержатель кафе, потерял левый глаз и четыре пальца на левой руке в результате взрыва самодельной бомбы во время национально-освободительной войны. Жена, накрашенная, усталая матрона с двусмысленной улыбкой на губах, в прошлом наверняка подвизалась в другой роли. Говорили, что не один английский солдат, привлеченный в комнату хозяйки ее тяжеловесными прелестями, простился там с жизнью. Супруги все еще возбуждали беспокойство, хотя их уже ни в чем нельзя было упрекнуть».

Входит пара, на удивление похожая на описанную Шефом. У мужчины черная повязка и металлический крючок вместо руки. Они молча начинают вытирать пыль, водить по комнате пылесосом.

Шеф(внезапно). Нельзя ли было подождать с уборкой? Ведь видите же, что я занят.

Мужчина(продолжая убирать, надменно). Уже неделю не убирали.

Шеф(орет). Я работаю!

Женщина(ворчит, вытирая мебель). Опять двадцать пять!

Мужчина. Вы сказали, чтоб через неделю. Чтоб мы не подчинялись, даже если будете выгонять. Чтоб остались и все вычистили, Шеф.

Шеф(ворчит). Наверное, я был пьян.

Мужчина. Может быть, Шеф. Но приказ есть приказ… Вот и убираемся…

Шеф(покорившись судьбе, не обращая на них внимания). Они убираются… Продолжим… «Редкие посетители большого мрачного дома с всегда закрытыми ставнями могли заметить, что странные слуги вели себя в доме хозяина как у себя дома и обходились со стариком очень фамильярно… Какое дело, какая тайна объединяла в прошлом этих троих столь разных людей? Вот уже десять лет, как задавался этот вопрос, но никто не мог найти на него удовлетворительного ответа».

Женщина(внезапно, мужчине). Пыль я вытерла. Спускайся вниз и опорожни ему корзинку. Знаешь ведь, он не любит старых бумаг.

Мужчина выходит.

Шеф. «Злые языки утверждали, что женщина, красавица в молодости, в прошлом была любовницей старика…».

Продолжая уборку, женщина проходит рядом с Шефом, и он шлепает ее по заду. Женщина оборачивается. Улыбается ему ласково и двусмысленно, продолжает убирать.

(Не обращая внимания на круглые глаза Труды.) «Видя, во что она превратилась, в это трудно было поверить. Спускаясь в поселок за скудными покупками, мужчина и женщина разговаривали мало, не давая пищи злым языкам…».

Закончив водить по мебели тряпкой, женщина выходит, провожаемая испуганным взглядом Труды.

(Повторяет.) Не давая пищи. Злые языки! Какая тарабарщина! Но это ничего. Они это обожают. Я вам сейчас расскажу, в чем секрет успеха. Нужно быть глупым и не ставить себе высоких целей. А так как я очень умен и сообразил это, будучи еще совсем молодым, я стал зарабатывать много денег. (Таинственно). И погубил свою жизнь… (Улыбается в ответ на удивленный взгляд Труды.) Вы этого не находите? Вы здесь уже две недели? У нас приходится обшаривать все ящики, когда нужно купить десяток яиц. И это потому, что я всегда жил беспорядочно, а беспорядок стоит очень дорого. Это единственная вещь, которая стоит по-настоящему дорого.