Птицелов - [23]
Школьные проверки все же изредка были. Помню, пришла инспектор из «гор-оно». У меня в уроке — поэмы «Маяковского». Вечером у нее разыгрался от моего урока дикий приступ печени. И пришлось провожать ее, бедную, до трамвая.
Когда вышли книги под авторством Брежнева — «Малая земля» и «Возрождение», во всех школах требовалось провести уроки по этим книгам, и директор сказала:
— Игойек, возьми съязу две гьюппы.
Большой класс был полон. Не часто увидишь такую благодарную аудиторию. Им я сказал:
— Так, господа, внимание. Отвлечемся от имени знаменитого автора и рассмотрим тот текст, который перед нами. Что это такое на самом деле. Без гнева и пристрастия.
Через пятнадцать минут анализа в классе стоял хохот и продолжался с паузами до конца урока. Директор заглянула, испуганная.
— Все в порядке, Антонина Ивановна, мы подробно анализируем книги Леонида Ильича.
Через год в комнатке учителей я спросил училок:
— Помните, была такая книга известного писателя, лауреата государственной литературной премии, очень известного, книги которого издавались по всей стране. Очень известного, самого известного, переведенного на все языки мира.
Никто и не вспомнил, пока я не назвал имя.
Когда по Би-Би-Си услышал о награждении Нобелевской премией А. Д. Сахарова, тотчас по автомату с Апрельской улицы позвонил в Москву, чтобы поздравить. Трубку подняла Елена Георгиевна и приняла поздравление:
— А кто это говорит?
— Из Ленинграда. Должник Андрея Дмитриевича.
Сама же Антонина Ивановна, при ее двух высших образованиях, книг читала мало, или вообще не читала, или читала когда-то раньше, но зато от природы обладала умом ясным и сметливым.
Как-то прихожу после Пасхи:
— Антонина Ивановна, Христос воскресе!
— Воинственный воскрес, Игойек!
Мой друг,[97] живший с женой на Басковом переулке, — человек большой по размеру, весу, параметрам, душевной тонкости и доброте, по детскости натуры и такой же непосредственный, — выпускник Литературного института им. Горького, пестовавшего «нетленку» советских писателей, как-то сказал:
— Давай напишем сценарий.
— Какой?
— По повести Марка Твена «Таинственный незнакомец». Ты читал?
— Перелистывал. Скука смертная. О чем там?
— Средние века. Австрийский городок. Трое детей. И вдруг в городе появляется племянник Сатаны.
— Он детей не обидел?
— Нет. Исполнил все их желания.
— Молодец. А то я тоже люблю детей. Как Лев Толстой. Еще Хармс об этом говорил: «Лев Толстой очень любил детей. Бывает, поймает ребенка и гладит, гладит, пока обедать не позовут». Давай, так, Женька. Ты прочитаешь этого Твена и мне расскажешь. В твоем исполнении будет много выразительнее.
Так появился этот фильм.[98]
О сценарии «Арабеск» про девочку-балерину в самом начале войны[99] Ролан Быков по телефону из Москвы говорил Шмидту минут сорок, убеждая, что таких умных и тонких девочек не бывает. Там же, на Басковом, Ролан Быков в лицах сыграл всего «Ревизора». Это было блистательно.
В доме у нас образовался пес, эрдельтерьер Шерри. Умный, образованный в собачьей школе, медалист выставок и с тонким чувством юмора. Он всегда улыбался, когда готовился совершить какую-то каверзу. С ним я и отправился летом 80-го в оставшемся отпуске к другу на Чудское озеро.
Там у Шерри возникло какое-то недомогание, напугавшее меня. Потом узнал, что это была инфекция, завезенная с московской Олимпиадой.
Поблизости ветеринара не оказалось. Решили наутро отправить за ветеринаром в дальнюю деревню. Не успели. Ночью Шерри не стало. К утру он истек кровью на полу в моей комнате. Он умер достойно, молча, без жалоб. Похоронен он там же, на берегу, в тридцати метрах от озера.
С утратой лучшего друга образовалась огромная, тоскливая, непрестанная, ноющая пустота. Тогда думал, куда же поведет дорога, которая меня выбрала.
Той же осенью была выставка художников. Заинтересовала. Пришел к одному, другому и попал к Иванову.[100] У нас обнаружились общие знакомые, Возникла идея создать общественную организацию, которая объединила бы литераторов, художников, музыкантов. Подобные движения возникали и ранее без стойкого успеха[101]. После долгих-долгих и многочисленных обсуждений и предложений на квартире Иванова возник Клуб-81[102].
Первое заседание при обильном составе, включая неуверенных и сомневающихся, прошло в музее Достоевского. В уставе Клуба не было ни слова о ведущем принципе советской литературы со времен М. Горького — «социалистическом реализме». Устав был принят и готов к действию.
Сама идея клуба возникла раньше, выкристаллизовалась в диссидентские времена. Уже в журнале «Часы» Борис Иванов размышлял и говорил о «новом почвенничестве», о степени свободы, которую можно было бы укоренить на советской почве. Далее был сделан шаг к созданию премии Андрея Белого, затем нелегальные конференции культурного движения и, естественно, порыв к созданию литературного клуба на советской территории. Энтузиасты пошли по дворцам культуры, библиотекам, пытались разговаривать с директором Дома Учителя, в Союзе писателей, где секретарь парткома вызвал во мне такую эмоциональную ярость, что я готов был перейти в рукопашную.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-31 ББК 84-74 А28 изданию книги помогли друзья автора Арт-Центр «Пушкинская, 10» СЕРГЕЙ КОВАЛЬСКИЙ НИКОЛАЙ МЕДВЕДЕВ ЕВГЕНИЙ ОРЛОВ ИГОРЬ ОРЛОВ ЮЛИЙ РЫБАКОВ Адамацкий И. А. Созерцатель. Повести и приТчуды. — СПб.: Издательство ДЕАН, 2009. — 816 с. ISBN 978-5-93630-752-2 Copyright © И. А. Адамацкий Copyright © 2009 by Luniver Press Copyright © 2009, Издательство ДЕАН По просьбе автора издательство максимально сохранило стиль текста, пунктуацию и подачу материала.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.