Птица счастья - [4]

— Мистер Кэлхоун, вы самый большой надоедливый мошенник.

— А уж если вы, Малыш, пытаетесь изображать яркий образчик пустомели, то советую вам расширить свой словарный запас.

Кортни, вся пунцовая от злости, облегченно вздохнула, увидев впереди сквозь деревья коричневый дом.

— Вот и ваш дом, — проговорила она, — показывайте, где машина, и доставайте ключи.

— Вытаскивайте их сами.

— Вы хотите, чтобы я отвезла вас в больницу? — возмутилась Кортни.

— Честно говоря, нет, Малыш. Ненавижу говорить людям неприятные вещи, но до суда мне не хотелось бы встречаться с вами.

Девушка пристально посмотрела ему в глаза. Неужели этот человек способен потащить ее в суд? Или он просто насмехается над ней?

— Мистер Кэлхоун, я очень сожалею о том, что случилось. У меня и в мыслях не было убивать вас, произошел несчастный случай. Да и не я стреляла — вы сделали это сами! В тот момент я не думала, что вы можете ранить себя. — Кортни переполняла буря чувств: она волновалась, злилась и одновременно была напугана.

— Расскажите все это судье. Вытащите ключи из моего кармана, — приказал Кэлхоун.

— Вы развратник!

— Тоже мне блюстительница нравов, — усмехнулся он. — Двадцатидевятилетняя дама с замашками старой девы. Или вы боитесь мужчин?

Он достал из кармана ключи и через плечо передал ей. Кортни грубо выхватила их — несправедливые обвинения больно задели ее.

— Благодарю за комплименты. Вы совершеннейший тупица, сэр.

— Итак, вы все сказали. Я ранен, надеюсь, не смертельно и истекаю кровью, благодаря какой-то Кортни… Кортни, а дальше как?

— Кортни Мид. — Она могла бы, конечно, добавить слово «миссис», но не хотела давать ему возможность продолжать разговор. Ей хотелось побыстрее доставить раненого в больницу и убраться восвояси.

— Ну и ну, — тихо пробормотал Кэлхоун, дотрагиваясь до колечка на ее руке. Он обернулся, посмотрел ей в глаза, и в его голосе зазвучало удивление:

— Так вы замужем?!

Его плечо упиралось в полную, мягкую грудь девушки, и Кортни попыталась отстраниться. Как ни странно, ситуация забавляла его, у Кортни не осталось на этот счет ни тени сомнения, хотя лицо мужчины оставалось важным и мрачным, как у филина. Но теперь она разглядела и чуть заметные морщинки, веером разбегавшиеся от уголков глаз. Они смягчали резкие черты лица, делая его добрым и привлекательным.

Кортни помедлила с ответом: «Я разведена», — она попыталась с достоинством произнести эту фразу. Услышав ее слова, Кэлхоун улыбнулся, да как! Лицо его изменилось, как меняются очертания горы Святой Елены при извержении вулкана. Сверкнули белые ровные зубы, на щеках появились ямочки. Морщинки у глаз стали виднее — улыбка преобразила его. Грубый, несносный человек стал вдруг таким мягким и притягательным, что Кортни не смогла не улыбнуться в ответ. Больше всего ей хотелось сейчас забыть про его ужасные угрозы. «Да нет, эта улыбка, — подумала она, — не что иное, как хитрая игра, простой прием, похожий на призывный взгляд удава, которым он завораживает ничего не подозревающего кролика». Ну уж нет, она не собирается таять от одной ласковой улыбки, зная, что за ней скрывается чудовище, птицененавистник, который при первом представившемся случае убьет Эбенезера.

Кортни резко выпрямилась в седле, пытаясь отодвинуться. Взгляд Кэлхоуна остановился на ее губах, и, чтобы сохранить спокойствие и уравновешенность, ей пришлось приложить усилие. Его манера разглядывать в упор волновала и беспокоила девушку. Губы Кортни задрожали, и ей пришлось крепко сжать их.

Мужчина смеялся, морщинки у его глаз стали глубже и заметнее.

— Поразительно, — прошептал он. — Можно подумать, что вас никогда в жизни даже не целовали.

— О, я вас умоляю!

— Вы похожи на кактус, Малыш.

— Похожа на что? — возмутилась Кортни. — Думаю, я достаточно выслушала всяких гадостей от колючего репейника, каким вы и являетесь, — ядовито выпалила она, с ненавистью думая о том, что щеки ее пылают. Вот сейчас ей бы даже хотелось, чтобы он потерял сознание. — Будьте так любезны, отвернитесь.

— Это простое любопытство, Малыш. Вы знаете…

Искоса он продолжал поглядывать на нее, и вдруг у Кортни перехватило дыхание. В его молчаливом взгляде было столько неожиданной чувственности, что гнев ее испарился. Так выходит воздух из проколотого шара. В эту минуту, вынужденная почти прижиматься к Джерету Кэлхоуну, она ясно осознала себя женщиной, рядом с которой мужчина. Ничто не могло затмить это чувство, даже его несносный характер, с неожиданной дрожью подумала Кортни.

— Отвернитесь, — прошептала она.

— Будь я проклят, — ласковый голос, словно журчание весеннего ручейка, окутывал ее. — Однако вы — женщина.

Кэлхоун опустил глаза вниз и принялся разглядывать ее грудь. Кортни бросило в жар, она с трудом сдерживала переполнявшее ее чувство. Рубашка ее распахнулась, позволяя явственно видеть сквозь тонкий, как паутинка, кружевной бюстгальтер, как обозначились твердые соски. Мысленно Кортни поклялась, что, когда вернется, сожжет все трикотажные рубашки, какие только у нее есть.

Он поднял глаза, их взгляды встретились. Любопытство и самодовольство, которое она увидела в них, совершенно сломили ее волю. Ее тело посылало сигналы Джерету Кэлхоуну. Без единого прикосновения или слова, только лишь взглядом он вызывал в ней бурю чувств. Кортни даже не сразу поняла это — ведь раньше ей всегда удавалось сохранять холодную отчужденность, которая обескураживала и быстро отпугивала мужчин, пытавшихся проявить к ней повышенный интерес.