Птица - [25]

Обшарив квартиру господина Чхоня, мужчины убрались, повторив, чтобы мы позвонили в полицию, если он появится. Мы тоже вошли, не разуваясь. Никто из нас раньше тут не бывал.

— Уходи, ты еще маленькая, а нос суешь повсюду!

«Заводская» дама отпихнула меня локтем, наградив недобрым взглядом, но я сделала вид, что не слышу, и прошмыгнула внутрь. С того летнего дня, когда я открыла дверь их кухни, они со мной не разговаривали, даже не смотрели в мою сторону.

Увидев больничную пижаму, промокшую от крови повязку и сбитые одеяла, господин Йи покачал головой: «Он спешил, чертовски спешил!» Мы вели себя, как полицейские, которые ищут улики: рассматривали висящую на стене одежду, газовую плитку, грязную кастрюлю с приставшими ко дну остатками лапши, бескорковый хлеб в пакете. Господин Йи нашел пластиковую бутылку с желтоватой жидкостью, откупорил ее, понюхал и скорчил брезгливую гримасу:

— Он туда писал! Этот тип — чокнутый. Говорил, что уходит по делам, а сам сидел в комнате, как летучая мышь в пещере.

В комнате было чудовищно грязно, пахло затхлостью, рыданиями, заставлявшими господина Чхоня скрести по ночам стену ногтями, и задавленными стонами, навеянными дурным сном.

— Боже мой! Похоже на могилу! — с отвращением бросила «заводская» дама.

— Бабушка, мы принесем богам в дар вареную свиную голову. Или совершим кут…[14]Мне кажется, дух земли гневается. За всем этим точно стоит дух, иначе и быть не может!

— Я теперь буду верить в Иисуса. Он излечит Ёнсук и пошлет меня в рай, — отрезала старая дама.

— Могу я зайти к тебе домой? Хочу взглянуть на твою комнату, — объявила матушка-наставница. Она против обыкновения заявилась к концу уроков и увязалась за мной.

Мы вышли из школы, миновали продуктовый магазинчик и пересекли железнодорожные пути.

— Далеко еще?

— Нет, мы почти пришли.

За сараем и домом доктора Чханя пришлось взбираться на холмик, за которым начинался совершенно незнакомый мне квартал. Становилось темно. Выбившаяся из сил матушка-наставница несколько раз спрашивала меня:

— Мы скоро придем?

— Это там.

— Ты живешь далеко от школы. Я впервые в этом квартале.

Она озиралась вокруг, то и дело спотыкаясь на высоких каблуках.

Мы прошли мастерскую плотника, парикмахерскую и рынок. Солнце село, наступил вечер. Когда мы свернули в узкую улочку с низкими домишками, она спросила дрожащим голосом:

— Уми! Где ты? Зачем спряталась? Это не смешно!

Она напоминала слепую. Не видела меня, хотя я пряталась за вытяжной трубой, совсем рядом с тем местом, где она стояла. Убедившись, что матушке надоело и она убралась, я отправилась в обратный путь. До ворот своего дома, где теперь висело объявление «Сдаются комнаты», я добралась полумертвая от усталости и голодная как зверь.

После ужина Уиль куда-то исчез и не вернулся. А мне приснился сон. Мужчина в шлеме и спущенных до щиколоток брюках махал рукой и звал меня от изгороди, огораживавшей поля, где цвели редиска и репа. Из-под шлема не было видно его лица. В голосе не было угрозы, он звучал мягко, почти умоляюще. Словно жаловался на ужасную боль или непреодолимый зуд. В руке мужчина держал какую-то толстую штуку, и вид у него был смущенный. «Малышка, пойди сюда, приласкай меня». Над сиреневыми и белыми цветочками репы жужжали пчелы и порхали бабочки. Незнакомец в шлеме схватил мою руку и притянул ее к страшному багровому куску мяса, торчавшему у него между ляжками. Я вырвалась и убежала, ощущая кожей ладони теплое твердое «это». Мне было страшно, что он убьет меня, и я несколько раз обернулась. Он не стал меня преследовать, но я все бежала и бежала, пока не добралась до вершины утеса и не упала. Я собралась с силами, мое тело раздулось, и я полетела. Мне снилось, что я говорю себе: это сон. Я услышала чьи-то шаркающие шаги, и мой сон о полете развеялся. Может, это возвращается господин Чхонь? Да нет, он ведь кого-то убил и пустился в бега. Шум шагов смолк, дверь бесшумно открылась, и кто-то вошел. Синяя тень без лица приподняла одеяло и улеглась рядом со мной. Я не открыла глаз и не проснулась. Я знаю, как продлить сон до бесконечности. Хнычущий голос просочился сквозь дрему. «У меня болит голова, меня мутит. Хочу стошнить… Я пошел в тот дом. Мне сказали, там пусто, потому что все уехали в отпуск. Большие ребята велели мне забраться на второй этаж по трубе и открыть им дверь… Но я испугался. Огромные птицы с развернутыми крыльями смотрели на меня, не моргая. Мальчишки дали мне таблетки от страха, и я их выпил, но это не помогло. Я так испугался, что спрыгнул со второго этажа. А их, наверное, поймали».

Я продолжала смотреть свой сон. Мой отец работал на строительстве плотины. Мужчины, закованные в кандалы, идут к воде. Солнце поджигает стеклянный купол и поглощает моего отца. Во сне я вхожу в темный дом, где набитые соломой собаки, волки и змеи скалятся и смотрят на меня голубыми глазами. Я убегаю. Лечу кубарем. Падаю. Слышу шепоты и всхлипы. Но ведь господин Чхонь, живший, как летучая мышь, сбежал далеко… Неужели плачет стена?

Утром Уиль не смог встать с постели. Я потормошила его и встретила неподвижный, отсутствующий взгляд. На подушке я увидела следы рвоты. Рот тоже был испачкан. Вчерашний ужин превратился в зловонное месиво.