Псы войны - [42]

— Нет, ты был один. Я еще удивился, как раненый человек смог так далеко зайти в тайгу, да еще зимой, но рядом не было никаких человеческих следов. Не мудрено, что охотник решил, что перед ним не человек.

Шаман перестал говорить и отвернулся к очагу, что бы бросить в него пучок каких-то трав, от чего воздух наполнился каким-то острым запахом. Конечно, я совсем не суеверен, но эти слова сильно удивили меня. Еще в детские годы за мной закрепилось прозвище — дикий кот. Но я никогда не относился к нему серьезно, хотя моя бабка Тиниро всегда говорила, что прозвище иногда лучше имени соответствует человеку.

— Меня зовут Санори Сиро, я служу при дворе императора Пусяня Ваньну. А как зовут тебя и кто ты такой? — Спросил я немного погодя.

— Шаманом и зовут, — ответил мой собеседник. — Кто дедом, кто стариком, но чаще шаманом.

— Но имя у тебя-то есть? — Мне как-то трудно называть тебя стариком или шаманом, ведь ты спас мою жизнь.

— Мое имя уже давно утратило свой смысл, да и ни к чему оно мне, но если хочешь, то можешь называть меня Джан Даши.

Я не стал настаивать, если человек не хочет называть себя, то это абсолютно его дело. Мало ли какие причины заставляют его скрывать свое настоящее имя от других людей.

Его одежда была украшена всевозможными палочками, металлическими дисками и всякого рода побрякушками, о назначении которых можно было только догадываться. Но вскоре он снял это странное облачение и остался в простой кожаной куртке и штанах. Теперь он больше походил на таежного жителя, но все же я ни за что бы, ни подумал, что передо мной стоит простой охотник. Постепенно краски вокруг стали темнеть, и я погрузился в темный омут крепкого сна.

Когда я открыл глаза, был уже день. Хозяина в фанзе не было, но очаг горел, а на небольшом столе была разложена еда. Кое-как справившись с несколькими покрывалами и шкурами, я сумел сесть на кане. Эта попытка вызвала такую сильную боль в левом плече, что у меня потемнело в глазах и прошло какое-то время, прежде чем я снова вернул себе ясность мысли. Левая рука была замотана в лубки, каждый вдох отдавался болью. Затылок тоже болел, но боль была ровная и тупая. Я попробовал ощупать рукой болевшее место, но рука натолкнулась на бинты, которые из-за боли я практически не чувствовал.

Возле изголовья, я увидел два своих меча, которые были аккуратно повешены на стену. Они находились рядом, но я не мог, ни дотянуться до них, ни тем более подойти и взять. Рядом с ними, на полу лежала какая-то коричневая куча хлама, но, приглядевшись, я узнал в ней свой нагрудник. Да совсем немудрено, что я сейчас совершенно беспомощен, доспех превратился в жалкую кучу мусора. Странно, как только я еще смог уцелеть при таких ударах. Некоторые пластины исчезли, сорванные со своих мест, другие были измяты до неузнаваемости, а третьи были полностью разрублены мощными ударами. Вскоре я почувствовал, что сидеть раздетым, и лежать, укрытым шкурами, это совсем не одно и тоже, я стал мерзнуть, подтащив одно из теплых покрывал, я кое-как завернулся в него. На это ушли все мои силы, и теперь я не мог уже ничего сделать, кроме того, чтобы просто наблюдать за происходящим.

Солнце уже начало заглядывать в маленькое окошко фанзы, когда дверь распахнулась и на пороге показалась фигура моего вчерашнего спасителя. Заметив, что я уже не лежу, он покачал головой, но ничего не сказал. Бросив свою поклажу возле двери, он снял меховую куртку и подошел ко мне.

— Зачем встал? Если будешь так скакать, то твое выздоровление затянется на очень долгий срок.

Я попытался возразить, но сопротивление было слишком слабым, поэтому я вновь оказался на кане. Хозяин тщательно осмотрел повязки, а затем взял мою руку и долго перебирал пальцами по моему запястью.

— Ладно, похоже, все гораздо лучше, чем казалось, — наконец сказал он. Через несколько дней встанешь, но, пока тебе нужно лежать.

Он приготовил какой-то настой и налил его в небольшую чашку.

— Пей, тяжелая пища сейчас не для тебя, поэтому, сегодня и завтра будешь только пить, а там видно будет.

От темной густой жидкости пахло медом и травами, а вкус настоя оказался очень и очень сладким. После питья я почувствовал, что боль значительно уменьшилась, а сил стало больше.

Несколько дней я провел в вынужденном заточении в фанзе шамана. Он тщательно следил, чтобы я ни под каким предлогом не нарушал установленного им строгого режима. Но, по правде говоря, я и не мог особо двигаться, поскольку каждое движение причиняло сильную боль.

Джан Даши был еще не стар, но и молодым назвать его было трудно. Я никак не мог точно понять, сколько же ему было лет, а на все мои вопросы он либо переводил разговор в шутку, либо вообще старался их не замечать. Временами он казался совсем молодым человеком, я бы мог сказать, что он всего лишь на полцикла старше меня, но иногда он был похож на глубокого древнего старца. Ровная и горделивая осанка, довольно тонкие черты лица и некоторые манеры были скорее под стать горожанину, чем жителю гор и лесов. Он не отличался большим ростом, хотя в своей необычной одежде выглядел очень внушительно. Но самой поразительной чертой его внешности были светлые, почти зеленые глаза, глубоко посаженные под густыми черными бровями. За последние годы я уже привык к тому, что земли империи населяли разные народы, представители которых сильно отличались друг от друга. С помощью наставлений Есигуя и благодаря постоянным путешествиям, я вскоре мог уже без посторонней помощи различать представителей различных племен и народов, но определить к какому же племени принадлежал мой спаситель, я не мог. Что-то неуловимое, отличало его от всех тех людей, которых я встречал ранее.