Псы Господни (Domini Canes) - [32]

Господи, неужели это всё было когда-то? И ведь что получается? — Тогда она тоже умудрялась всё делать сама, как-то справляться с ежедневными проблемами. А куда деваться-то?

Нет, не поддаваться воспоминаниям. Жить сегодняшним днём. Существует только сегодня, сейчас, вот этот двор, готовящийся обед, вечером — стопка листов, тиканье часов — и это правильно…

Анна рассмеялась, вспомнив свой первый поход за самым необходимым. Пёс поднял одно ухо и слабо тявкнул. Он смотрел куда-то в сторону, в туман.

— И не хихикай, — сказала Анна. — Это было страшно!

* * *

Конечно — страшно и даже жутко. Но — последний стакан воды она мужественно вылила в горшок с жасмином и решилась.

Анна шла строго посередине улицы, держась подальше от туманных сгустков, которые (похоже на то!) тоже не проявляли к ней большого интереса. Такой своеобразный нейтралитет: ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя. Нервно усмехнувшись, Анна вошла в помещение супермаркета. Вот оно — решение проблем: море продуктов, напитков, воды, всяких нужных вещей. Мясные и колбасные изделия — лучше не рисковать, а вот консервы и сырые овощи — это хорошо. Вместительные тележки на колесиках — можно загрузиться и прикатить прямо к подъезду.

И всё бесплатно, без ограничений. Чем не жизнь?! Темновато только… но нам теперь не привыкать.

В центре зала громоздилась майская выставка садового-огородно-туристических товаров. Ух, ты! Это то, что надо! Анна придирчиво выбрала невысокий складной мангал, комплект шампуров, готовые дровяные поленья. Если на мангал сверху положить решетку для барбекю — то на неё можно поставить кастрюлю. Чем не плита? Что ещё? Ах, да — уголь и (отличное решение!) походные спички — такие длинные в большой коробке. Вот и замечательно. Даёшь обустройство быта в новых экономических условиях! (надо же, я ещё и шутить могу?)

Рядом Анна увидела небольшой садовый прудик — искусственную ёмкость причудливой изогнутой формы размером… да примерно два на полтора метра, почти доверху заполненную водой. На поверхности плавали искусственные кувшинки и детская пластиковая уточка с наивно-хитроватым взглядом круглых глаз. Анна задумчиво попробовала воду рукой — а ничего… не холоднее, чем летом в озере.

…Ты, Анечка, следи — самое главное, чтобы голова, да задница чистыми были! — говорила бабушка, лукаво улыбаясь и ошпаривая кипятком скамью в бане. — Что «от сюль — до сюль и от сюль — до сюль» — мужик тебе простит, — сам, как правило, не шибко большой чистюля. А вот волосы и это самое… это — да! Это — чистым должно быть.

Кто бы ей раньше сказал, что можно испытать наслаждение зачёрпывая прохладную воду и моясь без мыла и мочалки, сидя нагишом в пластмассовой «корыте», предназначенном для дачного участка какого-нибудь продвинутого садовода? И плевать было на сверхъестественное подглядывание из-за спины, и на клубы тумана на улице, и на таинственную пустоту огромного зала суперсовременного супермагазина.

Ах, водичка!!! Анна зажмурила глаза и погрузилась в воду вся, целиком, как в ванной. Хорошо, что здесь не плавают золотые рыбки. Их было бы жалко… а так — хорошо!

А потом она (в чём мама родила!) неторопливо прогулялась до соседнего ряда с банными принадлежностями, выбрала большое махровое полотенце и халат. И ещё долго сидела на складном стульчике рядом с прудиком, вытирая волосы и размышляя о том, что всё-таки происходит.

* * *

— И вот, представляешь, — я каждый день теперь после завтрака хожу в этот магазин. Это прогулка у меня такая, и персональное купальное место имеется. Вот только вода уже не очень свежая, хотя я оставила запас в вёдрах и тазике и теперь в тазике моюсь, а мыльную воду на улицу выливаю. Да… А ты живёшь в подсобке в киоске, правда? Там всегда закрыто, — ты выходишь сквозь стену и гуляешь, где вздумается. Ищешь кого-то, или просто так?

Какое-то ощущение легкого дружелюбия коснулось кожи Анны. Пёс лениво поднялся, потянулся, припадая на передние лапы, и пошёл по направлению к старому тополю.

— Ничего, ты вернёшься, я знаю, — сказала ему вслед Анна. — Они — вы — все возвращаетесь, время от времени, или кто-то новый появляется. Но я совсем не боюсь. Мне даже жалко всех — им страшно, и меня не замечают, а я — вижу и не боюсь. Я же дома — поэтому НЕ БОЮСЬ!!!

Первой была девочка лет десяти в детском ситцевом купальнике, стоящая на углу дома. Анна кинулась к ней, на секунду представив: вот они — привычные заботы, радость, хлопоты быта, разговоры вечерами, счастье, защиту, жизнь! — ребёнок повернулся и — девочка освещена ярким солнцем! Вокруг сумрачная тень, а у неё лучи золотятся в волосах, отблёскивают в глазах! Девчушка прикладывает ладошку ко лбу, щурится, смеётся и бежит. Мимо Анны, не замечая её. Бежит куда-то…

…Оля! Вернись, вода холодная… мы уже собираемся уезжать!

…мама! я ещё разочек окунусь… ещё разочек… ещё один… последний разочек… последни-и-ий…

Это было жутко, страшно, безнадёжно и… совершенно реально… и так чуждо — здесь!

Женщина с потерянным взглядом, измотанная жизнью, разочарованная, измученная в стареньком домашнем халатике. Смотрится в витрину, расчёсывает изрядно поседевшие волосы щёткой.