ПСС. Том 61. Письма, 1863-1872 гг. - [11]
Я всё пишу длинный роман,>5 который кончу, только ежели долго проживу. —
Ваш гр. Л Толстой.
19 декабря.
Год определяется по неопубликованному письму И. П. Борисова от 12 декабря 1863 г., на которое отвечает Толстой.
Об Иване Петровиче Борисове (1832—1871) см. т. 83, стр. 44, и т. 60, стр. 302.
>1 И. П. Борисов вместе с письмом от 12 декабря прислал Толстому фотографическую карточку и просил его дать свою.
>2 «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо.
По поводу рассказа о Робинзоне, переделанном одним из учителей Яснополянской школы и напечатанном в приложении к журналу «Ясная Поляна» — «Ясная Поляна. Книжка для взрослых», 1862, февраль, — И. П. Борисов писал: «...Я и так вспоминаю вас часто, а вот теперь, в течение двух месяцев невольно каждый вечер вспоминал и благодарил вас за Ро-бин-зона. Еще с утра за чаем начинается уговор, чтобы после обеда читать про Робинзона. Знает он уже наизусть, но это нисколько не убавляет внимательности. Конца не предвидится разным предположениям и гаданиям о бедном Робинзоне. Даже и «Солдаткино житье», тоже любимое, теперь оставлено, и «Сезам, отворись», где встречается разудалый тезка, Петр Иванович, и это отдыхает. Спасибо вам за все эти счастливые часы».
>3 Толстой имеет в виду сына И. П. и Н. А. Борисовых, Петра Ивановича (1859—1888). См. о нем т. 83, письмо № 17.
>4 Т. А. Берс. Охота Толстого осенью 1863 г. описана в воспоминаниях Т. А. Кузминской «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне», II, стр. 106—117.
>5 См. прим. 2 к письму № 26.
* 33. Т. А. Берс.
1863 г. Декабря 25. Я. П.
Mademoiselle!
Connaissant votre amabilité et extrême obligeance, je me permets de vous importuner par une question très grave pour toute ma famille et particulièrement pour mon mari et moi. Oserais-je vous demander la main sur la conscience. Aimez vous Ignatowitch? De votre réponse, mademoiselle, dependra la tranquillité, le repos et le bienêtre de toute une famille.
Pendant votre sejour dans nos parages, nous avons eu l’occasion d’aprecier vos emminente qualités et votre divin caractère et c’est pourquoi je me permets moi et ma famille de vous assurer des sentiments distingués et immuables, que se permet de vous porter votre toute devouée et humble servante.
Catherine de Sthistechashipersoff.
25 decembre.
Милостивая государыня!
Зная вашу любезность и исключительную обязательность, я позволяю себе обеспокоить вас одним вопросом, очень важным для всей моей семьи, в особенности же для моего мужа и меня. Осмелюсь спросить вас, положа руку на сердце. Любите ли вы Игнатовича? От вашего ответа, м. г., зависит спокойствие, мир и благополучие целой семьи.
Во время вашего пребывания в наших краях мы имели случай убедиться в ваших высоких достоинствах и в вашем ангельском характере, — вот почему я, ваша покорная и преданная слуга, позволяю себе выразить вам от лица моего семейства наши чувства истинной преданности.
Екатерина Чичечашиперсова.
25 декабря.
Gnädige Fräulein!
Nebstdem (не будем) ist mir alles überdrisslich (дрис-лих) geworden, nachdem ich erfahren habe dass sie unsere Gegend verlassen haben, und ich nicht die Zeit und die Gelegenheit gehabt habe ihnen die gelegentliche Frage abzustaben, da ich dann als in der grössten und unwirkürlichsten Verdrisslichkeit wegen meiner Anbietlichkeit schmerzhaft und höchst unvershlossen zu vermessen Hasen und hohachten Sperling zu verdauen und verzehren abermals allmählich abzuwarten und vermehren darf.
Dem ungeachtet, libenswürdige Mamsell, trette ich mit einer obgleich indiscreter dennoch höhst wichtiger und villeicht schmerzhafter Frage über einer meiner Freunde ihnen vor.
Die Haut des Crocodilenes ist doch nicht so dick, wie ihr Herz, libenswürdige Mamsell, nebst dem (не будем) jene eine Flintenkugel nicht durchdringen kann uber dieses Amor mit seinem giftigem Pfeile durchshossen hat, wie ich es vermuthen darf. —
Ihrem Zaudern und Bekennen, stelle ich den Caramboll und Shlegerüst empor!!!!
Милостивая государыня!
Мне стало всё очень противным, когда я узнал, что вы покинули наши места, а я не имел времени и возможности задать вам один вопрос, так как находился тогда в состоянии невольного раздражения, которое я мучительно переживал вследствие моей нерешительности болезненно и ужасно. Как заяц и почтенный воробей переваривают и проглатывают не спеша, так и я выжидал и увеличивал свои переживания.
