ПСС. Том 56. Дневник, записные книжки и отдельные записи, 1907-1908 гг. - [23]

ученія о нравственномъ²³¹ долгѣ (Кантъ и его послѣдователи). Также стараются скрыть эту невозможность ученія эпикурейскія, позитивистовъ и²³² тѣхъ, к[оторые] отчаива[ются] въ жизни. Скрываютъ эту явную невозможность блага личности, кромѣ разсужденій извращеннаго разума, еще и самыя грубыя и простыя средства разжиганія страстей и притупленія, даже искусстве[нными] средствами (одурманивающими веществами) разума.

²³³Такъ что кажется невозможнымъ благо и²³⁴ противорѣчивы[мъ]²³⁵ это желаніе блага въ человѣкѣ съ его разумомъ только п[отому], ч[то] извращены и понятіе блага и разумъ человѣческій. Извращено желаніе блага тѣмъ, что основное, главное, составляющее жизнь человѣк[а] и неистребимое въ немъ желаніе блага не есть желаніе блага для своей тѣлесной²³⁶ личности, — оно кажется только такимъ при неразвитомъ и извращенномъ разумѣ, — а есть желаніе блага себѣ, своему духовному существу, тому существу, к[отор]ое человѣкъ сознаетъ не въ одномъ себѣ, но во всемъ живомъ и особенно сильно и живо въ²³⁷такихъ же, какъ онъ, людяхъ. Желані[е] же блага²³⁸ своему духовному существу, сознаваемому человѣкомъ во всемъ живомъ, проявляется въ человѣкѣ любовью.²³⁹ И потому истинное²⁴⁰ благо человека есть то благо, к[отор]ое онъ находитъ въ любви, въ томъ чувствѣ любви, к[отор]ое онъ сознаетъ въ себѣ, к[отор]ое даетъ ему счастье и к[отор]ое онъ можетъ безконечно увеличивать и въ увеличеніи к[отор]аго и въ пользованіи к[отор]ымъ никт[о] и ничто не можетъ ему препятствовать, въ к[отор]омъ человѣкъ чувствуетъ себя всемогущи[мъ], въ к[отор]омъ сливается, соединяется съ тѣмъ Началомъ, к[отор]ому онъ приписываетъ свое существованіе. Таково извращеніе понятія блага. Извращеніе же разума состоитъ именно въ этомъ нетолько²⁴¹ непониманіи того, въ чемъ истинное благо, но въ признані[и] кажущагося блага личности за настоящее благо, въ признан[іи]²⁴² возможности блага гдѣ-то за гробомъ или здѣсь, въ этой жизни, для человѣческ[ой] личности. —

Стоитъ возстановить понятіе истиннаго блага, состоящаго въ увеличеніи любви, и откинуть всѣ тѣ ложныя разсужденія, к[отор]ым[и] разумъ старается скрыть безвыходное противорѣчіе желанія блага и невозможности его, для того, чтобы желаніе блага истиннаго, нетолько²⁴³ вложеннаго въ душу человѣка, но составляющаго эту душу, выражающаго[ся] любовью и не могущаго встрѣтить препятствій и не [быть] все болѣе и болѣе удовлетвореннымъ, чтобы это желаніе блага и не было бы самымъ яснымъ и точнымъ отвѣтомъ на вопросъ о томъ, что дѣлать человѣку во время этого прохожденія отъ одного существованія къ другому, к[отор]ое мы называемъ жизнью. — Разумъ, съ одной стороны, отвѣчаетъ мнѣ на этотъ вопросъ тѣмъ, что я — работникъ, долженствующій исполнить въ этой жизни то служеніе, котораго хочетъ отъ меня пославшій и давшій мнѣ для этого служенія нужное орудіе.²⁴⁴ Отвѣтъ въ томъ, что я — работникъ и долженъ дѣлать нужное хозяину²⁴⁵ дѣло. На вопросъ же о томъ, въ чемъ именно это дѣло, и зачѣмъ мнѣ его дѣлать? разумъ мой не отвѣчаетъ мнѣ. И вотъ тутъ-то, съ другой стороны, я получаю самое твердое и ясное указаніе на то, въ чемъ это дѣло и зачѣмъ мнѣ его дѣлать? Дѣлать для блага, потребность к[отор]аго составляетъ сущность моей души.

Кто-то, что-то хочетъ отъ меня, чтобы я дѣлалъ какое-то дѣло, пользуясь даннымъ мнѣ орудіемъ разума.

Я спрашиваю: что именно и зачѣмъ мнѣ дѣлать? И мнѣ отвѣчаетъ неудержимое,²⁴⁶ неперестающее стремленіе къ благу моего духовнаго существа, к[отор]ое выражается во мнѣ любовью, такимъ свойствомъ, въ к[отор]омъ я сознаю себя нетольк[о] свободнымъ, но всемогущимъ.

Казалось бы, чего же еще для того, чтобы не было никакого сомнѣнія. Но и этого мало. Для того, кто бы всетаки усумнился въ этомъ, готово самое убѣдительное²⁴⁷ доказательство:²⁴⁸ Доказательство это — опытъ. Пусть только испытаетъ человѣкъ истинность этого положенія, пусть хоть на время перенесетъ свою жизнь изъ ложнаго исканія блага для своей тѣлесной личности въ благо духовной — въ увеличеніе въ себѣ любви ко²⁴⁹ всему живому, к[отор]ое окружаетъ его и съ к[отор]ымъ онъ входитъ въ сношеніе, и онъ тотчасъ всѣмъ существомъ своимъ почувствуетъ полное освобожденіе отъ всѣхъ стѣсненій, страховъ, главное, тяжелыхъ, недобрыхъ чувствъ, тотчасъ почувствуетъ²⁵⁰ то самое душевное состояніе,²⁵¹ котораго всегда желало все существо его. Мало и этого, отдавшись этому чувству, человѣкъ почувствуетъ, что нетолько всѣ²⁵² такъ называемые горести, страх[и],²⁵³ болѣзни, испытываем[ые] личностью, но самая явная для разума неизбѣжная смерть, к[отор]ая уничтожа[етъ] все, самая смерть перестаетъ существовать для человѣка, положившаго свою жизнь въ духовномъ началѣ, живущемъ во всемъ и сознаваемомъ имъ любовью.

2) Если человѣкъ знаетъ или думаетъ, что знаетъ, что ему дѣлать для того, чтобы ему и всѣмъ людямъ было хорош[о], лучше всего жить, то это, чтò онъ знаетъ, или думаетъ, что знаетъ, и есть вѣра.

3) Есть доля правды въ томъ, что жизнь моя, моя духовная жизнь остается въ тѣхъ людяхъ, к[отор]ымъ она нужна была. Можетъ быть, я есмь то, что осталось въ другихъ существахъ отъ духовной жизни какого-нибудь существа. И то существо было тоже соединеніе духовныхъ началъ другихъ существъ, и тѣ также. (Чепуха.)