ПСС. Том 53. Дневники и записные книжки, 1895-1899 гг. - [65]
1) Мир, к[оторый] мы знаем и представляем себе, есть не что иное, как законы соотношений наших чувств (sens), и потому чудо есть нарушение этих законов соотношений, и потому разрушает наше представление о мире. В самой грубой форме это так:
Я знаю, что вода (не замерзшая) всегда жидкая, и удельный вес ее меньше уд[ельного] веса моего тела. Глаза мои, слух, осязание показывают мне жидкую воду, и вдруг человек идет по этой воде. Если он прошел по воде, то это ничего не доказывает, а только уничтожает мое понятие о воде.
2) Очень обычная ошибка полагать цель жизни в служении людям, а не в служении Богу. Только служа Богу,>[135] т. е. делая то, что он хочет, можно быть уверенным в том, что не делаешь пустого и нет невозможности выбора: кому служить.
3) Церковные христиане не сами хотят служить Богу, а хотят, чтобы Б[ог] им служил.
4) Шекспир стал ценим, когда потерял[и] нравствен[ный] критерий.
5) (К воззванию.) Мы так запутаны, что каждый шаг в жизни есть участие в зле: в насилии, в угнетении. Не надо отчаяваться; а медленно распутываться из тех сетей, в к[оторые] мы пойманы, не рваться (этим хуже запутаешься), а осторожно распутывать.
6) <В ревности есть физич[еское] ощущение>, родственное <с похотью, но тяжело>.>[136]
Я в очень физич[ески] дурном состоянии, почти лихорадка и предшествующая мрачность, но до сих пор духовное сильнее. Проводил Модовск[ую] колон[ию]. Ив[ан] М[ихайлович] всё еще на свободе. — Всё хорошо.
9 Апреля 97. Москва. Был болен. Спокойно думал, что умру. Нынче хорошо писал «Об иск[усстве)». Ив[ана] Мих[айловича] взяли, у Дун[аева] б[ыл] обыск. У изгнанников хорошо. Я внешне совсем, но внутренно не совсем спокоен. Стоит помнить, что всё на благо, и когда помню, как теперь — хорошо.
Нынче 3 Мая 97. Ясная Поляна. Почти месяц не писал. Не хороший и не плодотворный месяц.
>[137]Работал довольно пристально над ст[атьей] об искусстве. Она теперь в таком положении, что можно понять, что я хотел сказать, но сказано всё еще дурно и много lacune>[138] и>[139] неточностей. Вчера приехал сюда с Таней. Чувствую себя и физич[ески] и умств[енно] и нравствен[но] слабым. Нравственный человек начинает пробуждаться и недоволен. Помоги мне, О[тец], освободиться от того, что меня связывает во мне же. Очень гадок я себе. Удивительная весна. Сейчас пришел с Козловки, принес кашки и ландыши.
Многое думал и не записывал. Ничего доброго не сделал. Капуа. Волоски лилипутов так связали меня, что скоро не двинусь ни одним членом, если не стану разрывать. Грустно, грустно и не от неудовлетворенности внешней. Ничего от жизни не хочу я, и не жаль мне прошлого ничуть, а на себя гадко, совестно, жаль своей души. Помоги, Господи. Бог, вы слышите? Наверно слышите, п[отому] ч[то] вы же и говорите.
9 Мая 97. Я. П. Ночь, 12 часов. Пошел было спать, но сошел, чтобы записать удивительное душевное состояние: мучительная тоска и не добрая. Болезнь ли это или душ[евная] слабость, но я очень страдаю. Молюсь. Нынче приехали патр[овские] молоканы, я написал начерно письмо царю. Хорошо бы.
16>[140]Мая. Письмо написал и послал, кажется, 11-го. Теперь, должно быть, подано. 13 приезжала С[офья] А[ндреевна]. Вчера получил от нее письмо. Всё то же. Всю ночь не спал. Никогда страдания не доходили до такой силы. Отец, помоги мне. Научи. Войди. Усилься во мне. Не могу придти ни к какому решению. Не думать? Нельзя. Решить же ничего не могу. Жалеть не могу, и противодействовать не могу по жалости. Боже, помоги.
17>[141]Мая. Е. б. ж., что очень сомнительно. Сердце ужасно болит. Слезы в горле. Только пуститься, и я разрыдаюсь.
[18 мая.] Ошибся днем. Сегодня 18 Мая. Всё так же, не переставая, болит сердце. Три ночи не спал и чувствую, что не буду спать и нынче. Не могу ничего работать. Кажется, пришел к решению. Трудно будет исполнить, но не могу и не должен иначе. Вчера вернулись молокане, бросив мое письмо в навоз. Было досадно. Сегодня же приехал Буланже. Переписал письма и послал с ним. От Чертк[ова] письма хорошие, но я ничего не вижу, не чувствую. Не живу. Сейчас уехал Лева с женой.>[142]
>[143]17 мая.
Я думаю, что верую и исповедую, <по крайней мере>, то, что Бог есть любовь и потому Он, любовь, побеждает всё. И вот мне выпало испытание, надо бороться. И вместо любви во мне упреки и злоба, и я борюсь не любовью, а унываю и злюсь и спрашиваю себя: как же любовь победит это зло, разумея то зло, от к[оторого] я страдаю. И жду победы здесь в моей жизни и вижу, что нет — любовь не победит то зло, от к[оторого] я страдаю, и я всё буду до смерти страдать от него. Точно так же, как говорят те люди, кот[орые]>[144] оставить преступников, злодеев, не запирать, не казнить их, что любовь не может победить этих злодеев. И они правы, но дело только в том, что любовь есть такое огромное в сравнении с обычными рассудочными делами действие, что последствия никогда не видны тому, кто его производит. Любовь не победит тех двух-трех злодеев, к[оторых] мы знаем, но победит тысячи, к[оторых] мы не знаем. Всё равно, как телеграфист, к[оторый] бы [не] передавал депешу, п[отому] ч[то] он не видит, как она выходит на той станции. Любовь действует почти всегда — всегда даже — с креста; так что тому, кто закрывает глаза уже, и к[оторого] жизнь вся мгновенье, очевидно, нельзя видеть действия силы вечной. Верить в любовь, истинно верить так, чтобы не изменять ей, значит верить в вечную жизнь. И вот я оказался тем телеграфистом, к[оторый] не верит в то, что тот аппарат, к к[оторому] он приставлен, действовать к[оторым] научен, действует. И что хуже всего, я верил, пока не надо было работать. А как только надо было начать трудиться, я отказываюсь, говоря: я не вижу, как он действует, может б[ыть], он и вовсе не действует. Значит, нет веры. Стыдно, Л. Н. Благодарю Тебя, Отец, за испытанье.
