ПСС. Том 39. Статьи, 1893-1898 гг. - [85]

Таково положение христианина в жизни настоящего; но чего может ожидать христианин в будущем?

64 ЧЕГО ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ОЖИДАТЬ В БУДУЩЕМ?

1. Человек, живя в этом мире в своей телесной оболочке, не может себе представить жизнь иначе, как в пространстве и времени, и потому естественно спрашивает, где он будет после смерти.

2. Но вопрос этот ошибочен: божественная сущность души нашей, духовная, вневременная и внепространственная, в этой жизни заключенная в тело, выходя из него, перестает находиться в условиях пространства и времени, и потому про сущность эту нельзя сказать, что она будет. Она есть. Как и сказал Христос: «Прежде чем был Авраам, я есмь». Так и все мы. Если мы есмы, то мы всегда были и будем. Мы есмы.

3. Точно то же и по вопросу, где мы будем. Когда мы говорим где, мы говорим о том месте, в котором мы будем. Но понятие места произошло только от того отделения от всего остального, в которое мы поставлены. При смерти отделение это уничтожится, и потому мы будем для людей, живущих в этом мире, везде или нигде. Мы будем такими, для которых нет места.

4. Существует много различных гаданий о том, что и где будет после смерти; но все эти гадания от самых грубых до самых утонченных не могут удовлетворить разумного человека. Блаженство, сладострастие Магомета слишком грубо и очевидно несовместимо с истинным понятием о человеке и боге. Точно так же несовместимо с понятием о боге любви и церковное представление о рае и аде. Переселение душ менее грубо, но точно так же удерживает представление об отдельности существа; понятие нирваны устраняет всю грубость представления, но нарушает требования разума — разумности существования.

5. Так что никакое представление о том, что будет после смерти, не дает ответа, который бы удовлетворил разумного человека.

6. И оно не может быть иначе. Вопрос поставлен ложно. Разум человеческий, могущий мыслить только в условиях пространства и времени, хочет дать ответ о том, что будет вне этих условий. Разум знает одно: что сущность божественная есть, что она росла в этом мире. И, дойдя до известной степени своего роста, вышла из этих условий.

7. Будет ли эта сущность опять продолжать действовать в раздельности? будет ли это увеличение любви причиною нового деления? Всё это гадания, и таких гаданий может быть еще много, но ни одно из них не может дать достоверности.

8. Одно достоверно и несомненно — это то, что сказал Христос, умирая: «В руки твои отдаю дух мой». Именно то, что, умирая, я иду туда, откуда исшел. И если я верю в то, что то, от чего я исшел, есть разумная любовь (два эти свойства я знаю), то я радостно возвращаюсь к нему, зная, что мне будет хорошо. И не только не сокрушаюсь, но радуюсь тому переходу, который предстоит мне.

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ВОЗЗВАНИЮ «ПОМОГИТЕ!»

Факты, рассказанные в этом, составленном тремя из моих друзей, воззвании, были много раз проверены, пересмотрены, просеяны; несколько раз это воззвание переделывалось, исправлялось; откидывалось из него всё то, что хотя и было правдой, но могло казаться преувеличением; так что всё то, что рассказывается теперь в этом воззвании, есть истинная, несомненная правда, настолько, насколько доступна правда людям, руководимым одним религиозным чувством желания служить этим обнародованием правды богу и ближним: как гонимым, так и гонителям.

Но как ни поразительны рассказанные здесь факты, значение их определяется не самими фактами, а тем, как на них посмотрят те, которые узнают про них. И я боюсь, что большинство людей, прочитавших это воззвание, не поймут всего его значения.

«Да это какие-то бунтовщики, грубые, безграмотные мужики, фанатики, подпавшие под зловредное влияние. Да это вредная, антигосударственная секта, которую правительство не может терпеть и, очевидно, должно подавить, как всякое вредное для общего блага людей учение. Если тут пострадают дети, женщины, невинные, то что же делать», скажут, пожимая плечами, люди, не вникнувшие в значение этого события.

Вообще большинству людей явление это покажется неинтересным, как всякое явление, место которого твердо и ясно определено: появляются контрабандисты, — надо переловить их; появляются анархисты, террористы, — надо обезвредить от них общество; появляются фанатики — скопцы, — надо запереть, сослать их; появляются нарушители государственного порядка, — надо подавить их. Всё это кажется несомненно, просто, решено и потому неинтересно.

А между тем такое отношение к тому, что рассказывается в этом воззвании, — большое заблуждение.

Как в жизни каждого отдельного человека, — я знаю это в жизни своей, и каждый найдет такие же случаи в своей, — так и в жизни народов и человечества являются события, которые составляют turning points⁷⁰ всего существования; и эти-то события всегда, — как тот утренний, чуть заметный ветерок, а не буря, в котором Илия увидал бога, — всегда негромки, не поразительны, незаметны, и всегда в личной жизни потом жалеешь о том, что в то время не знал и не догадывался о важности совершавшегося. «Коли бы я знал, что это такой важный момент в моей жизни — думаешь потом, — я бы не так поступил». То же и в жизни человечества. С треском и шумом въезжает в Рим триумфатором какой-нибудь римский император, — как это кажется важно; и как тогда казалось ничтожно то, что какой-то галилеянин проповедывал какое-то новое учение и был за то казнен, наравне с сотнями других, казненных за подобные же, как казалось, преступления. И так и теперь, как важны кажутся утонченным, разделенным на борющиеся партии членам английского, французского, итальянского парламента и австрийского, немецкого рейхстагов, и всем деятелям Сити, и банкирам всего мира, и их органам печати — вопросы о том, кто займет Босфор, кто захватит какой кусок земли в Африке, в Азии, кто восторжествует в вопросе биметаллизма и т. п.; и как не только не важны, но до такой степени ничтожны, что не стоит и говорить про них, кажутся рассказы о том, как где-то на Кавказе русское правительство приняло меры для подавления каких-то полудиких фанатиков, отрицавших обязанность подчинения властям. А между тем как в действительности не только ничтожны, но комичны, — рядом с тем огромной важности явлением, которое происходит теперь на Кавказе, — те странные заботы взрослых, образованных и просвещенных учением Христа (по крайней мере знающих это учение и могущих быть просвещенными им), о том, какому государству будет принадлежать та или другая частица земли и какие слова произнес тот или другой заблудший, запутавшийся человек, представляющий из себя только произведение окружающих условий.