ПСС. Том 37. Произведения, 1906-1910 гг. - [11]

Учение всех этих мудрых людей вело к той истине, что для того, чтобы не было того зла, от которого люди так жестоко страдают, надо перестать делать его. Что, казалось бы, могло быть проще, понятнее и убедительнее этого? Казалось бы, что для того, чтобы понять и исполнять это, нужно так же мало усилия, как для того, чтобы дышать. Усилие, казалось бы, нужно только для того, чтобы не делать этого. А между тем эту простую истину говорили сотни, тысячи лет люди, признаваемые величайшими мудрецами мира, и человечество все-таки не понимало и не принимало этой истины и продолжает жить так, как будто она совершенно неизвестна ему.

Отчего это?

А оттого же самого, отчего умный, хороший, добрый юноша слышит слова мудрости людской, призывающей его к труду, к воздержанию, к чистоте, к доброте, слышит слова эти, но ни на мгновение не останавливает на них свое внимание, не применяет их к своей жизни. Молодой человек прежде всего живет своими животными и полуживотными страстями, охватывающими его со всей силой новизны и еще поддерживаемыми и разжигаемыми внушениями толпы людей, окружающих его и призывающих его к подражанию. Мало того, если он задумывается хоть на минуту о правильности пути, по которому он идет, ему тотчас же предлагают не те старые, вечные истины, которые осуждают его жизнь, а такие теории, по которым ему можно, продолжая жить так, как он живет, праздно, невоздержанно, нецеломудренно, враждебно к людям, честолюбиво, – быть уверенным, что он живет именно так, как свойственно жить разумным людям. И, усвоив какую-либо из этих теорий: церковную, политическую, экономическую, научную, и держась за нее, как за якорь спасения, молодой человек живет, мужает и всё больше и больше укрепляется в своем образе жизни. Образ жизни поддерживает теорию, теория поддерживает образ жизни. И чем дальше он живет так, тем всё более и более усложняются условия его жизни, и всё труднее и труднее становится ему, если бы он и захотел, вернуться к тем простым и нужным жизненным истинам, которые он слышал в своей юности, не внимая им. И живет он так до тех пор, пока страдания, неизбежно связанные с такой жизнью, не приведут его, наконец, к той самой простой и старой истине, которую он знал сначала, что для того, чтобы жизнь была хорошая, есть только одно средство: надо жить хорошо. И человек, если он еще не безвозвратно погубил себя, изменяет свою жизнь и обыкновенно делает неполно и в конце жизни то, что было бы легко, так полно и хорошо сделать сначала.

Таков путь приближения к истине отдельных людей. Путь этот кажется странен. Казалось, как просто бы было людям не делать всех тех бесцельных для своей жизни ошибок и сразу поверить истине. Но это только кажется так. Ошибки эти необходимы, так как всякая одним головным путем приобретенная истина только для редких людей может быть руководством поступков. Для большинства истина только тогда истина, когда она подтверждена своим личным мучительным опытом. Только тогда истина – истина для большинства, когда ясно, что отступление от нее есть страдание, когда истина и благо совпали.

А так как таково свойство большинства людей, то таково свойство и всего человечества.

Всё человечество естественно живет сначала (с того начала, которое видно нам) своими животными, полуживотными влечениями. И точно так же, как и у отдельного человека, сила этих влечений увеличивается их новизной. И точно так [же], как и для отдельного человека, редкие голоса мудрецов, указывающих на истинный смысл жизни, не воспринимаются большинством, точно так же увлеченным новизной и внушением. И так же, как и для отдельного человека, появляются подставные, ложные теории (большею частью извращенные учения мудрых людей, как все церковные и научные учения). И все эти ложные учения, потакая страстям людей, всё дальше и дальше отвлекают их от истины. И точно так же, как для отдельного человека трудность изменения жизни увеличивается теми условиями, которыми связывает себя человек в ложно прожитом прошедшем, так и для человечества, отступившего от истины, трудность увеличивается тем, что на ложном пути, по которому веками шло человечество, совершено им.

В этом и лежит причина того странного явления, что люди, зная простую, ясную истину, которая спасает их, живут так, как будто эта истина никогда никому не была известна. Причина этого и в тех ложных теориях, извращающих и религию и науку, и в тех делах, которые наделало человечество во время своей ложной жизни.

Человечество, живя ложной жизнью на основании ложных теорий, наделало так много ложного и ненужного и в духовной и в материальной областях, что оно теперь никак не может решиться последовать простым и ясным и понятным ему истинам, следование которым сделало бы ненужным почти всё то, что с таким трудом, усердием и рвением наделано им. Все эти воздушные дороги, 36-ти этажные дома, броненосцы, парламенты и всё то, что называется наукой и искусством, всякие никому ни на что ненужные открытия и исследования со всеми утонченностями, – всё это кажется так важно, что отказаться от всего этого, или рисковать лишиться хотя части этого, кажется людям нашего времени невозможным и безумным риском.