* № 97 (вставка в корректуру. T. II, ч. 2, гл. III).
Ему скучно было и более всего страшно было, что его надежда найти объяснение жизни в масонстве окажется тщетною. Через несколько времени дверь отворилась и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел приглядеться Пьер, быстрыми шагами вошел очень низенький человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот вдруг остановился, потом осторожными шагами подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками руки. Пьер поспешил подвинуться к нему, старался рассмотреть его лицо.
Маленький человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что-то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое старческое, брюзгливое лицо, с выступавшею нижнею челюстью.
— Для чего вы пришли сюда? — спросил маленький человек поспешным, пронзительным голосом, очевидно еще не рассмотрев в темноте собеседника, но по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. — Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения, — быстро говорил маленький человек, видимо торопясь сказать скорее всё, что ему было нужно.
В первую минуту, как дверь отворилась и взошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким по братству людей человеком. Но как только ритор (так назывался в масонстве брат, приготавливающий ищущего к вступлению в братство) заговорил своим пронзительным, поспешным голосом, Пьер тотчас же узнал в нем Павла Ивановича Смольянинова, весьма богатого человека, которого он в прошлую зиму встречал в обществе старых дам, скучно и неприятно проповедующего всем известные истины. Пьер не только узнал в нем Смольянинова, но он узнал в нем человека, неприятного человека, и он мгновенно потерял надежду найти в масонстве объяснение жизни.[3148]
— Да, я... я... хочу истины, — сказал Пьер.
— Хорошо, — сказал Смольянинов и тотчас же продолжал:
— Имеете ли понятие о средствах, которыми наш орден поможет вам в достижении вашей цели? — Пьер не успел еще ответить, как ритор продолжал:
— Какое понятие вы имеете о франмасонстве?
— Иногда я думаю, что это есть истина, иногда я думаю, что это есть обман, которому невольно подчиняются те, кто его составляют, — сказал Пьер, стараясь говорить всю правду, и взглянул на ритора, боясь не оскорбил ли он его.
— Хорошо, — сказал он поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом, — искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
— Нет, я считал ее несправедливою и не следовал ей, — отвечал Пьер.
— Хорошо. Вы ищите истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? — спросил он.
Смольянинов прокашлялся, собираясь говорить, сложил руки в перчатках и начал быстро, иногда по нескольку раз повторяя одно и то же слово, но ни на секунду не прерывая пронзительного звука своего голоса:
— Теперь я должен открыть вам главные цели нашего ордена, — сказал он, — и, ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая, главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоторого важного таинства... важного таинства... таинства, от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства может быть зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его... обрести его.
Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного.
Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся, в третьих, исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Орден наш предписывает... — Он вдруг остановился.
— Подумайте об этом и я опять приду к вам, — сказал он и вышел из комнаты.
«Какое может быть таинство и как мне уйти отсюда, не огорчив их», думал Пьер, когда он остался один. «Теперь я ясно вижу, что всё это пустая игра»...
Через полчаса вернулся ритор и тем же быстрым голосом и странным языком передал ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность, соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
