Псоглавцы - [63]

— Теперь небось с радостью оказались бы тут! — воскликнул кто-то.

— Да, тогда нас было бы сотни четыре, — заметил Пршибек. — А где теперь войска?

— Во всех деревнях понемногу, а Уезд облепили, как мухи. И, должно быть, останутся, чтобы держать народ в страхе.

— А что наши в лесу?

— Женщины плачут. Как тут не плакать! Мужей увечи, по усадьбам стоят солдаты. Многие мужчины еще в лесу. Убегают — возможно, в Баварию.

— Так неужели мы должны остаться и покориться? — воскликнул Пршибек.

Беседа продолжалась в доме старосты. Когда Пршибек и за ним остальные встали, собираясь уходить, в горницу вбежал один из поциновицких караульных и сообщил, что он заметил со стороны Лучина приближающиеся войска. Все ждали этого, все знали, что этого не миновать, и все же многих весть поразила.

— С нами бог! — воскликнул старый Шерловский.

— За мной! Скорей! — крикнул Пршибек и выбежал из горницы. Все бросились за ним.

Несмотря на ранний час, вся деревня была уже на ногах. Весть о приближении войск проникла во все уголки. Из домов выбегали мужчины и женщины, старики и подростки. Деревенская площадь была полна. Из дома старосты вышли мужчины, вооруженные чеканами и ружьями, и построились. Впереди всех стоял Пршибек со знаменем в руках. За ночь небо расчистилось, день обещал быть ясным и теплым. Знамя снова весело развевалось на ветру.

— Идут войска! — раздался громовой голос Пршибека. — Уже идут хватать мужчин и насиловать женщин. Пусть, кто хочет, сдается. Но мы, уездские и драженовские, мы не сдадимся!

— Мы тоже! Мы тоже! — закричали ему в ответ, и в этом хоре звенело немало женских голосов.

— Итак, с божьей помощью, все по местам! — скомандовал Пршибек.

— Женщины и дети, по домам! — воскликнул старый Шерловский. — И приготовьте все в дорогу! Если будет плохо — задами в лес!

В этот миг крики на площади вдруг стихли и все точно окаменели. Донесся барабанный бой и резкий звук полевой трубы. Первым опомнился Пршибек. Он крикнул, чтобы его подождали, и кинулся к заваленному бревнами въезду в деревню. Оба Шерловских и многие из поциновицких поспешили за ним. Они увидели между деревьями сверкавшее на солнце оружие приближавшихся солдат. Ходам сразу же стало ясно, что против них двинули немалые силы. Войска оцепляли деревню с восточной стороны и уже заняли дорогу. По всем направлениям двигались кавалеристы. Громкие приказания л тели от взвода к взводу и доносились до самой деревни.

К цепи войск прибавлялись все новые звенья, кольцо все туже стягивалось вокруг лежащего в долине Поциновице.

Пршибек вздрогнул. Несколько всадников мчалось прямо к ним.

Всадники остановились перед завалом, и один из них обратился с речью к стоящим здесь ходам. Шерловский и Пршибек передали ожидавшей на площади толпе все, что он сказал, умолчав лишь об одном, — о том, что льготские крестьяне уже сдались на милость начальства.

Вот чего требовали от ходов: деревня должна немедленно покориться и убрать все заграждения; мужчины должны сдать оружие; все ходы, не принадлежащие к числу местных жителей, и прежде всего Матей Пршибек из Уезда, должны быть выданы военным властям; в качестве заложников к военным властям должны тотчас же явиться староста с двадцатью другими крестьянами и принести повинную.

— Чтобы нас посадили в тюрьму! — крикнул один из поциновицких.

— И повесили как бунтовщиков! — добавил другой.

— Я не пойду! — громко объявил староста Шерловский.

— И я не пойду! И я! — наперебой кричали поциновицкие. К гулу мужских голосов примешались пронзительные голоса женщин, призывавших своих мужей не идти и не сдаваться!

— А ведь нас окружили! Мы в мешке!

— Пробьемся!

— За мной! — скомандовал Пршибек.

Вся площадь огласилась грозными криками и пришла в движение. Женщины то горестно причитали, то страстно убеждали мужчин не сдаваться. Но в этих убеждениях не было никакой нужды. Весть об участи, постигшей ходов, сдавшихся под Уездом, жестокие требования офицера и грозящая расправа зажгли яростью поциновицких ходов, наполнили всех решимостью отчаянья. Лучше погибнуть, чем отдаться в руки мучителей.

Матей Пршибек видел, что войск много, и понимал, что нельзя ни отбросить их, ни устоять перед их натиском. Оставалось только одно: попробовать пробиться. И он повел ходов к тому краю деревни, откуда было ближе к лесу и где войска было меньше. Некоторые предлагали выждать до наступления темноты. Но этот план был отвергнут, так как офицер дал очень короткий срок для ответа, а по истечении срока войска, очевидно, двинутся на приступ. Медлить было нельзя.

— Кто может, садитесь на коней, — сказал Пршибек. — Ударим на них оттуда.

Он указал на два расположенных рядом амбара. Пршибек видел, что войска стягивались к выходам из деревни и стерегли проходы между домами, а нападения из-за амбаров они, по-видимому, не ожидали. Здесь можно будет застать их врасплох.

Подойдя к этим деревянным с соломенными крышами «бастионам», ходы стали прощаться. Прощание было очень коротким. Матей Пршибек оглянулся на дочь. Бледная и дрожащая, она шла за ним по пятам, рядом с нею шагал ее дед, которого никакими силами нельзя было удержать в избе.