Псмит-журналист - [11]

— И что еще могли бы вы сказать? — восхищенно согласился Псмит. — Скажите мне, товарищ Малоней, каков был в целом габитус этих решительных душ?

— Чего-чего?

— Показались ли они вам веселыми, беззаботными? Бодро напевали, входя внутрь? Или размахивали незримыми топорами?

— Из себя выходили, все до единого.

— Как я и подозревал. Но прочь печаль, товарищ Малоней. Эти пустячные contretemps [Недоразумения] — цена, которую мы платим но имя высоких журналистских целей. Я побеседую с этими субъектами. Мне мнится, что с помощью Дипломатической Улыбки и Медовых Слов я как-нибудь извернусь. Пожалуй, удачно, что товарищ Виндзор отсутствует. Ситуация требует человека изысканной культуры и тонкого такта. А товарищ Виндзор, возможно, попытался бы очистить комнату при помощи стула. Если он прибудет во время сеанса, товарищ Малоней, будьте столь любезны и поставьте его в известность о положении вещей и попросите его не входить. Передайте ему от меня привет и скажите, чтобы он пошел понаблюдать, как произрастают подснежники в Мэдисон-Сквер-Гарден.

— Ага, — сказал высокородный Малоней. Затем Псмит пригладил ворс шляпы, сощелкнул пылинку с рукава и скрылся за внутренней дверью.

8. Медовое слово

Заявление высокородного Малонея, что вдобавок к господам Эшеру, Уотермену и преподобному Филпотсу явились «еще всякие», в значительной степени оказалось плодом несколько воспаленного воображения. В кабинете находилось всего пять мужчин.

При появлении Псмита все глаза обратились на него. Постороннему наблюдателю он мог бы показаться очень элегантным Даниилом, вступившим в ров с на редкость разъяренными львами. В пяти парах глаз тлела глубоко прочувствованная злость. На пяти лбах собрались складки гнева. Но так сильна была безыскусственная величавость Псмита, что минуту-другую царила мертвая тишина. Ни слова не было произнесено, пока он мерным шагом, погруженный в размышления, приближался к креслу. Тишина окутывала комнату, пока он тщательно обмахивал платком этот предмет меблировки, а закончив сей обряд, к полному своему удовлетворению, поддернул брюки на коленях и грациозно принял сидячую позу.

После чего поднял голову и вздрогнул. Он оглядел комнату.

— Как! Я не один здесь! — пробормотал он.

Звук его голоса разрушил чары. Пятеро посетителей заговорили разом:

— Вы исполняете обязанности главного редактора?

— Я должен сказать вам два слова, сэр!

— Мистер Виндзор, если не ошибаюсь?

— Прошу прощения!

— Я просил бы уделить мне несколько минут!

Старт был дружным, но джентльмен, просивший прощения, естественно, оставил прочих далеко за флагом. Псмит обернулся к нему, отдал поклон и устремил на него сквозь монокль благосклонный взгляд.

— Могу ли я узнать, вы мистер Виндзор? — осведомился фаворит.

Остальные умолкли, также ожидая ответа на столь животрепещущий вопрос.

— Увы, нет, — ответил Псмит с глубочайшим сожалением.

— Так кто же вы?

— Я Псмит. Наступила пауза.

— А где мистер Виндзор?

— Он, мнится мне, уписывает обед за сорок центов в какой-нибудь близлежащей харчевне.

— Когда он вернется?

— В ближайшем будущем. Но насколько ближайшем, боюсь, мне неизвестно.

Посетители переглянулись.

— Весьма досадно, — сказал человек, испрашивавший прощения. — Я пришел специально, чтобы поговорить с мистером Виндзором.

— И я! — подхватил хор. — Я тоже. И я.

— Мистер Виндзор много потерял, но его утрата — моя удача. — Псмит вежливо поклонился. — Чем я могу вам помочь?

— Вы сотрудник редакции?

— Временный заместитель главного редактора. Труд не из легких, — добавил Псмит, хотя его никто об этом не спрашивал. — Порой возгласы оглашают окрестности: «Справится ли Псмит? Достанет ли сил его непреклонному духу?» Но я бреду вперед. Я не сдаюсь. Я…

— В таком случае, не объясните ли вы мне, что все это означает? — спросил кругленький низенький джентльмен, до этого момента лишь скромный участник хора.

— Если в моей власти сделать это, это будет сделано, товарищ… не имею чести знать вашего имени.

— Моя фамилия Уотермен, сэр. Я здесь как представитель моей жены, чья фамилия вам, без сомнения, известна.

— Извините, если я ошибаюсь, — сказал Псмит, — но мне представляется, что ее фамилия тоже Уотермен.

— Луэлла Гранвилл Уотермен, сэр! — гордо произнес низенький.

Псмит извлек монокль из глаза, пополировал его и вставил на место. Он чувствовал, что иначе рискует недорассмотреть супруга той, кто, по его мнению, как поставщица чистейшей жвачки, занимала в литературных кругах уникальное место.

— Моя жена, — продолжал низенький, доставая конверт и вручая его Псмиту, — получила это ни с чем не сообразное сообщение от человека, подписавшегося У. Виндзор. Она и я — мы ничего не можем понять.

Псмит пробежал письмо.

— Мне кажется, оно довольно ясно.

— Это возмутительнейшее оскорбление! Моя жена сотрудничала с этой газетой с момента ее основания. Мистер Уилберфлосс высоко ценил ее творчество. И вот без малейшего предупреждения приходит этот категоричный отказ от У. Виндзора. Кто такой У. Виндзор? Где мистер Уилберфлосс?

И вновь загремел хор. Выяснилось, что они все хотят узнать именно это: кто такой У. Виндзор? Где мистер Уилберфлосс?