Псковская судная грамота и I Литовский Статут - [2]

.

Итак, одна из проблем – развитие норм древнерусского права в землях Великого княжества Литовского. С этой проблемой связан вопрос о месте и значении древнерусского права в той, по выражению Ф. И. Леонтовича, «пестрой амальгаме» правовых норм, послуживших источниками Статута[8].

I Литовский Статут можно охарактеризовать как кодекс законов государства, достигшего определенной зрелости, памятник права, хронологически принадлежащий рубежу двух эпох – Средневековья и Нового времени[9]. Следующим после Русской Правды значительным памятником древнерусского законодательства является Псковская Судная грамота, относящаяся к XIV–XV вв., принадлежащая другой эпохе, отражающая не только новые отношения, но и эволюцию правовых норм и институтов со времен Русской Правды. Псковская Судная грамота как бы отталкивается от Правды, принимает ее за основу, но видоизменяет, а главное – дополняет ее[10].

Значение Псковской Судной грамоты как памятника русского права важно и в силу того, что она могла служить источником для Судебника 1497 г., составители которого, вероятно, имели на руках ее текст[11], хотя предположение это не бесспорно[12]. Грамота могла повлиять, таким образом, на последующее законодательство Московской Руси, Российского государства допетровской эпохи.

Определенный научный интерес представляет сопоставление Псковской Судной грамоты и I Литовского Статута; именно с помощью сравнительного анализа данных законодательств возможно предпринять попытку решить историографические проблемы, очерченные выше, проследить «пути» и «формы» развития русского права в восточнославянских землях XIV – первой трети XVI в. Действительно, если сравнение правовых институтов даже разных государств и народов плодотворно[13], то и сопоставление таких определенно развившихся из общей основы памятников права, как Псковская Судная грамота и I Литовский Статут, несомненно, должно быть результативным.

По мысли Ф. И. Леонтовича, в Литовском Статуте «следует искать всего, что кажется для нас темным и загадочным в древних источниках восточнорусского права»[14].

Уже И. Б. Раковецкий в своем труде о Русской Правде впервые выявил множество «общих мест» между Правдой и Статутом[15].

Cравнительный метод взял за основу при создании шеститомного труда по истории славянских законодательств В. А. Мацейовский[16].

Суждения о необходимости сравнительного анализа при исследовании памятников права высказывались многими представителями русской исторической науки XIX в.

Так, А. Котлеровский полагал, что для восстановления юридического быта, сошедших с исторической арены балтийских славян, необходимо использовать не только сохранившиеся свидетельства, но и материалы сравнительно-исторического характера[17].

Сравнительный метод является незаменимым для исследователя русского права, по мнению Н. Загоскина. Ученый считал, что именно такой подход, «который уже во многих отраслях знания привел к самым плодотворным результатам, является положительно неоцененным для историка-юриста»[18], «дает возможность правильнее понимать различные явления юридического быта каждого отдельного народа, через сравнение их с подобными же явлениями юридического быта других народов, стоящих в сходных условиях физической и духовной жизни; подобное сравнение является особенно полезным в тех случаях, когда известное явление правового быта представляется не совсем ясным в жизни исследуемого народа»[19].

По мнению Н. А. Максимейко, «…путем сравнений между разными народами мы можем узнать, кто из них дальше ушел в своем развитии, а кто отстал, у кого правовой прогресс совершался быстрее, а у кого медленнее»[20].

Данные теоретические установки разделялись и советскими историками, юристами[21].

Так, по мысли Л. В. Черепнина, «…важность сравнительно-исторического метода при изучении общественного развития в разных странах» заключается в том, что «…пользование этим методом – одно из средств познания общих закономерностей исторического процесса и его конкретных вариаций»[22].

Представители советской юридической науки полагали, что «…сравнителный метод незаменим в двух основных случаях: когда надо выявить закономерности исторического развития, и когда не хватает исторических свидетельств о жизни данного народа»[23]. А «…зная, что у нескольких родственных (например, славянских) народов в определенное время были какие-то институты, можно предположить, что и у другого родственного народа, развитие которого происходило в сходных условиях, были такие же институты, хотя прямых свидетельств об этом не осталось»[24].

Е. А. Скриелов отмечает: «…историк русского права прибегает к использованию такого частно-научного метода, как сравнительный или историко-сравнительный метод. Порой бывает полезно сопоставление появившихся в одной и той же стране, но в разное время источников права в целях выявления какой-то общей тенденции или цели, положенной в основу таких источников законодателем»[25].

Исследователи указывали и на сходство определенных положений Псковской Судной грамоты и I Литовского Статута. Так, во втором издании «Historyi prawodawstw slowjanskich» В. А. Мацейовский, рассуждая об исторической судьбе Русской Правды, отмечал, что некоторые нормы Правды «дожили» до времен Уложения царя Алексея Михайловича и влились в него, благодаря посредничеству Псковской Судной грамоты и Литовского Статута