Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности - [85]
Таким образом, процесс трансформации понимания этики от прежней дефиниции к его современному состоянию становится возможным благодаря введению представления об опосредующем этику динамическом механизме «мораль – деконструкция цинизмом – этика». Итак, цинизм отнюдь не выступает средством аксиологической аннигиляции, но имеет своей задачей восстановление этического процесса: ценности, лежащие в основе морали, не разрушаются, а вступают во взаимодействие с высвободившимися при циничной деконструкции морали желаниями. Что и говорить, жизнь человека, не привыкшего к приятию этических решений, при этом значительно осложняется, наполняясь тревогой и сомнениями. Вместе с тем в такой ситуации также появляется возможность для переживания радости, сопутствующей осознанию и удовлетворению желаний. Радость, имеющая отношение к удовлетворению желаний, и этика сходятся вместе в реализации этического действия, которое может быть определено тремя основными критериями: 1) позитивностью, т. е. направлением в исполнении желания субъекта; 2) взаимностью, определяемой осознанием существования и ценности другого, которое утверждается посредством действия; 3) особенностью, заключающейся в том, что взаимность имеет отношение не к абстрактно-универсальному, а к конкретному и особенному, которое свойственно лицам, находящихся в отношениях [Ж. Блез, 2007].
Цинизм в психотерапии
Итак, цинизм следует рассматривать в качестве метода и средства, обеспечивающего реализацию этического процесса и выступающего его предпосылкой и необходимым условием. Кроме того, следует отметить значение цинизма в переживании боли. Как известно, боль является реакцией на утрату какой-либо ценности [А.Н. Моховиков, 2004; И.А. Погодин, 2007]. Кроме того, боль можно определить «как универсальный признак, указывающий на разрушение или угрозу разрушения целостности границ между организмом и окружающей средой на одном или нескольких из следующих уровней: физическом (телесном), психическом (эмоциональном), экзистенциальном или уровне взаимоотношений с другими людьми» [А.Н. Моховиков, 2004, с. 37]. Цинизм как средство деконструкции морального содержания способствует, с одной стороны, нивелированию всеобъемлющей власти ценности и введению других витальных альтернатив, страхуя человека от невыносимости психической боли, с другой – позволяет человеку восстановить творческий процесс регулирования границы контакта со средой, по крайней мере, на трех из четырех данных в определении уровнях: психическом, экзистенциальном и уровне взаимоотношений с другими людьми. Обсудим оба терапевтических значения цинизма по отдельности.
Как уже упоминалось выше, цинизм не является причиной уничтожения ценности, он лишь вносит в поле существования ценности сомнение и тревогу. По большому счету, цинизм по ту сторону своего деконструктивного значения вносит в поле также возможность другой ценности, производной от желания и актуальной моральной ценности. Кроме того, выводя ценность из ассоциированного положения с субъектом, цинизм выступает профилактикой боли как реакции на утрату ценности. Думаю, мы можем применить по отношению к аксиологической сфере жизни человека в полной мере принцип децентрализации власти, введенный мною ранее в качестве базовой предпосылки существования контакта. Напомню – для восстановления способности к творческому приспособлению и использования процессуальных ресурсов self следует сместить фокус ответственности и власти за динамику поля с субъектов контакта на сам процесс контактирования. Только в этом случае у человека появляется возможность восстановления спонтанного процесса саморегуляции на границе контакта.
Применительно к аксиологической сфере приложение принципа децентрализации власти могло бы выглядеть следующим образом. В качестве субъектов взаимодействия в данном случае можно выделить мораль как внешний источник мотивации и желания как внутренний источник. Концентрация всей власти в моральных принципах предполагает фиксацию поведения с соответствующим игнорированием желаний, блокированных этим типом локализации. Цинизм же в его прежнем понимании предполагает смещение локуса контроля в сторону субъекта и его желаний, при этом неизбежным оказывается игнорирование или отвержение моральных ценностей. И тот и другой способ локализации власти предотвращают возможность творческого приспособления, сопровождаясь фиксацией психической регуляции вокруг страха, стыда или вины. Цинизм в таком его понимании, естественно, несет антагонистическую морали смысловую нагрузку и наделяется негативным значением в модернистской культуре. Очевидно, что этический процесс в его понимании, предложенном выше, в этой модели оказывается невозможным. Описанная поляризация локализации власти сохраняет свое значение только до тех пор, пока мы находимся в рамках модернистской (детерминистской) парадигмы, определяющий наш анализ и восприятие.
