Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности - [84]
Таким образом, в существующей модернистской традиции мораль и этика, с одной стороны, и цинизм, с другой, рассматриваются как антагонистические феномены, занимающие противоположные позиции в философии и культуре. Причем один из них всегда направлен на уничтожение другого. При этом совершенно отчетливо в общественном сознании термины «мораль» и «этика» имеют позитивный оттенок, цинизму же придается отчетливо негативное значение. Задача дальнейшего обсуждения будет заключаться в анализе соотношения морали, этики и цинизма, характерного для современной эпохи.
Мораль и этика на перекрестке эпох
В начале обсуждения мне бы хотелось остановиться на отличиях морали и этики, ставших очевидными в эпоху постмодерна, а также дать общие определения этим культурным феноменам. После этого более детальному анализу планирую подвергнуть категорию цинизма, сформулировав его современное понимание, а также его роль и значение для культуры в целом и для соотношения этики и морали в частности. И в заключение остановлюсь более подробно на прикладных аспектах рассматриваемой проблемы, а именно на использовании результатов данного анализа в современной психологии и психотерапии.
Мораль выступает совокупностью предписаний о нормах нравственности и правилах поведения в обществе, а также идеалов и ценностей, передающихся по принципу социального наследования от поколения к поколению. При этом мораль является относительно стабильным культурным образованием, основанным на традициях. Регулирующим принципом существования и реализации морали выступают страх и стыд [И.А. Погодин, 2007]. С позиции гештальт-подхода и, более широко, через призму принципов постмодернизма мораль представляет собой результат хронификации контекста поля, приводящий с неизбежностью к потере творческого приспособления, психологическим эквивалентом которого выступает невроз. Восстановление же способности к творческому приспособлению в поле организм/среда требует введения нового регулирующего принципа.
В качестве такого принципа может выступить этика. Однако прежде предстоит обозначить и описать феномен этики с позиций современной теории поля. Значение этого понятия при этом значительно трансформируется относительно упоминаемой выше дефиниции. Рабочее определение могло бы звучать следующим образом: этика – это никогда не прекращающийся процесс принятия решений (зачастую непростой и питающийся конфликтами), предполагающий осознавание возникающих желаний и выбор соответствующего ему поведения. Р. Мисрахи определяет этику как «рефлексию по поводу импликации желания» (цит. По [Ж. Блез, 2007, с. 25]). Ж. Блез замечает, что «такая рефлексия по поводу импликаций желаний необходима, когда есть кризис, если мы подразумеваем под кризисом рефлексивный момент осознания существенного расхождением между желанием и возможностью его удовлетворения» [Ж. Блез, 2007, с. 25]. Кроме того, «вопрос этики может быть поставлен лишь только в контексте признания за субъектом способности совершать выборы» [Ж. Блез, 2007, с. 26]. Центральным в данном обсуждении является тезис о том, что этика ориентирована на субъекта, а не на внешний мир. «Этику обосновывает не профессиональный кодекс, и, тем более, внешние и универсальные ценности, что-либо внешнее по отношению к субъекту: этику создает сам субъект» [Ж. Блез, 2007, с. 30]. Если мораль, как уже отмечалось, регулируется страхом и стыдом, то этика – сопутствующей принятию решения тревогой и последующей радостью.
Закономерно возникает несколько вопросов. Каким образом трансформировалось понятие этики из дисциплины, изучающей мораль и нравственность, в категорию, обозначающую процесс принятия решений, релевантных желаниям, возникающим в поле? Каков механизм дифференциации морали и этики? Каковы условия возникновения этики как процесса? Посредством чего реализуется динамика этики? Благодаря каким факторам происходит смещение власти с морали к этике? Для ответа на все эти вопросы мне понадобится ввести в аппарат анализа еще одно понятие, упоминаемое выше, а именно цинизм. Значение его в современную эпоху также претерпевает значительные трансформации. Если мы привыкли рассматривать цинизм как обесценивающую или даже разрушительную тенденцию по отношению к существующим в культуре и обществе ценностям и общепринятым правилам нравственности, то понадобится некоторое усилие, чтобы усмотреть в нем центральный этикообразующий феномен.
Этикообразующая природа цинизма
Именно цинизм, на мой взгляд, как процесс деконструкции морали[61] до удобоваримых элементов, содержащих желание, позволяет осуществиться возможности этики. Поясню это определение более подробно. Натолкнула меня на подобную ревизию модернистского понимания категории цинизма фраза С. Жижека: «Фундаментальный жест цинизма, по-моему, заключается в разоблачении настоящей власти, чья единственная эффективность, как мне кажется, проявляется в принуждении, или в подчинении кого-то под предлогом защиты кого-то другого» [С. Жижек, 1998]. Сказанное имело отношение к политическим процессам, происходящим в обществе. Однако думаю механизм цинизма, проявляющийся в разоблачении власти может оказаться справедлив и в отношении к огромной и зачастую непререкаемой власти морали. Еще раз напомню, опираясь на рассуждения из более ранней работы, что мораль регулируется страхом и стыдом, поскольку формировалась исходя из этих мотивов. Человек, справляясь с этим достаточно сильным эмоциональным давлением, вынужден был посредством создания некоторых ценностей, норм, правил и т. д. зафиксировать в репрессированном состоянии сопутствующие им в качестве полярностей желания
