Психотерапия - [2]

Одна из трудностей заключается в некоторой судороге сознания, из-за которой ничего не приходит на ум. Ещё одна типичная проблема выражается в летаргическом сопротивлении и непреодолимом отвращении или в негативном внутреннем настроении, которое всегда говорит «Всё это нереально, это всего лишь создано.» Юнг писал:

Умение давать совершаться событиям, деяние в недеянии, «самоотпускание» Майстера Экхарта — всё это стало для меня ключом, отворяющим двери, за которыми начинается путь: надо уметь давать совершаться психическим событиям. Для нас это настоящее искусство, в котором огромное количество людей ничего не смыслит, потому что сознание постоянно вмешивается со своей помощью, поправками и отрицанием и в любом случае никак не может оставить в покое простое развёртывание психического процесса[5].

В то время как первые две упомянутые трудности могут быть преодолены только при помощи терпения или при помощи смелости быть объективным, лучший способ справиться с голосом скептика, по моему опыту, — это просто позволить ему говорить, а затем ответить ему: «Вполне возможно, что это нереально, но на данный момент я собираюсь двигаться дальше». Обычно затем происходит нечто, что убеждает нас в сверхъестественном существовании, независимой реальности партнёра по разговору. Человек осознаёт, что «Я никогда не мог быть придумать всё это сам сознательно». Является ли активное воображение истинным или нет, может быть лучше всего понято по его эффекту, так как он громаден и замечается сразу же, вне зависимости от того, позитивен он или негативен. Именно поэтому активное воображение является таким опасным инструментом и вообще не должно использоваться без наблюдения опытного человека. Оно может, как подчёркивал Юнг, привести скрытый психоз к точке прорыва[6]. В такой точке пациенты могут впадать в психотические эпизоды прямо в разгаре воображения.

Ещё одной опасностью является появление соматических симптомов. Я вспоминаю следующий пример. Художник пришёл на анализ из-за своей склонности к алкоголизму и общего чувства дезориентации. В его снах постоянно появлялась специфическая теневая фигура; давайте назовём её Альбертом. Эта фигура —шизоидный, высоко интеллигентный, абсолютно циничный и аморальный человек, который в реальности уже давно покончил жизнь самоубийством. Так как мы были неспособны прийти к согласию с этой «тенью», я посоветовала художнику попытаться вовлечь этого внутреннего Альберта в откровенный разговор. Он воспринял эту идею с большой смелостью и открытостью. Однако Альберт очень ловко переиначивал всё, что говорил художник, на негативный лад: он (художник) пришёл в анализ только потому, что боялся последствий алкоголизма; он был бездельником, трусом, который предпринял последнюю попытку спасти себя через психологию, и т.д. Его (Альберта) аргументы при разговоре были настолько умны и проницательны, что в какой-то момент общения художник почувствовал себя поверженным. Он печально признал правоту Альберта и прекратил общение. Вскоре после этого у него случился психогенный сердечный приступ. Врач, прибывший на место, выдал заключение, что не было никакой органической проблемы, однако состояние художника всё равно настораживало.

Показательно, что взбунтовалось именно сердце, символическое вместилище чувств. Я указала художнику, что хотя интеллектуально он был побеждён Альбертом, есть такая вещь, как аргументы сердца, которые он, художник, не использовал против него. Тогда он вернулся к своему внутреннему разговору. Альберт немедленно стал издеваться над ним: «Итак, теперь твоя психологическая гувернантка дала тебе хороший совет; но это исходит не от тебя!» И так далее. Однако на этот раз художник не позволил себя повергнуть, но остался спокойным и невозмутимым и взял верх над Альбертом. На следующую ночь он видел сон о смерти Альберта, и, начиная с этого момента, его внутренняя фигура, которую он видел во снах на тот момент по крайней мере дважды в неделю, возникла в его сновидениях ещё только один раз за следующие несколько лет, и она уже не была тем же самым старым Альбертом, но подверглась позитивным изменениям. В то же самое время для художника началась новая и, на мой взгляд, более значительная фаза художественных достижений.

И здесь мы приходим к тому, что является, возможно, самым важным аспектом активного воображения: оно является средством влияния на бессознательное. Это верно, что правильное понимание сна, если оно не только интеллектуальное, приводит к изменению в сознательной личности, которое, в свою очередь, влияет на бессознательное; однако эффект активного воображения неизмеримо сильнее. Более того, сон и способность его понимать зависят, как бы то ни было, от благоволения Святого Духа. Активное воображение, напротив, вкладывает ключи нам в руку; по крайней мере, в скромных пределах оно позволяет нам формировать себя. По этой причине оно является бесценным средством для анализанда для его развития в направлении уменьшения детской зависимости от аналитика. Кроме того, это освобождающий опыт для всех тех, кого судьба — свадьба, изменение профессии, возвращение на родину, смерть аналитика — пространственно отделяет от аналитика.