Психология женщины - [56]

Это подводит меня к проблеме меноррагии и дисменореи. Разумеется, я говорю только о тех случаях, в которых нет ни локальной, ни какой-либо иной органической причины. Основа для понимания любого функционального менструального расстройства такова: психическим эквивалентом телесных процессов в гениталиях в это время является возросшее либидинозное напряжение. Женщина, психосексуальное развитие которой протекало уравновешенно, справится с ним без каких-либо серьезных затруднений. Но есть множество женщин, которым едва удается поддерживать хоть какое-то равновесие и для которых возрастание либидинозного напряжения оказывается последней каплей, переполняющей чашу.

Под бременем растущего напряжения оживают всякого рода инфантильные фантазии, особенно те, что тем или иным образом связаны с процессом кровотечения. Во всех этих фантазиях, вообще говоря, половой акт предстает как нечто жестокое, кровавое и болезненное. Я обнаружила, что подобные фантазии играли существенную роль у всех без исключения пациенток, страдавших меноррагией и дисменореей. Обычно дисменорея начинается если не в пубертате, то в период, когда пациентка сталкивается с сексуальными проблемами взрослых.

Я попытаюсь привести несколько примеров. Одну мою пациентку, хронически страдавшую тяжелой формой меноррагии, всякий раз, стоило ей подумать о половом сношении, преследовал вид крови. В процессе анализа мы обнаружили, что детерминанты этого видения, возникавшего при определенных обстоятельствах, содержатся в некоторых детских воспоминаниях.

Она была старшей из восьми детей, и ее самые страшные воспоминания относились к тому времени, когда рождался новый ребенок. Она слышала крики матери, видела тазы с кровью, которые выносили из ее комнаты. Ранняя ассоциация деторождения, половых отношений и крови была так близка ей, что когда однажды вечером у ее матери случилось легочное кровотечение, девочка немедленно связала его с супружескими отношениями между родителями. Менструация оживила в ней эти детские впечатления и фантазии о весьма кровавой половой жизни.

Только что упомянутая пациентка страдала и тяжелой формой дисменореи. Она сама полностью отдавала себе отчет, что ее реальная сексуальная жизнь связана со всевозможными садистскими фантазиями. Стоило ей услышать или прочитать о жестокостях, она испытывала сексуальное возбуждение. По ее собственному описанию, во время менструаций она испытывала такие боли, как если бы ей вырывали внутренности. Столь специфическая форма была обусловлена инфантильными фантазиями. Она вспомнила, что, когда была маленькой девочкой, считала, что во время полового акта мужчина что-то вырывает из тела женщины. В дисменорее она эмоционально проигрывала эти старые фантазии.

Я допускаю, что большинство моих утверждений, касающихся психогенных факторов, могут прозвучать как совершенно фантастические, хотя, пожалуй, на самом деле все это отнюдь не фантазия – просто это чуждо нашему привычному медицинскому мышлению. Если мы хотим иметь нечто большее, чем чисто эмоциональная оценка, существует только один научно оправданный путь – проверка фактов. То, что симптомы болезни исчезают в процессе выявления и раскрытия ее психических корней, разумеется, еще не может быть доказательством того, что именно этот процесс вызывает исцеление. Любое искусное внушение может привести к тому же результату.

Научная проверка должна быть здесь такой же, как и в других областях науки: применение психоаналитической техники свободных ассоциаций и сопоставление полученных данных. Каждое заключение, не отвечающее этому требованию, не имеет научной ценности.

Кроме того, мне кажется, что у гинекологов есть еще один путь, чтобы по крайней мере удостовериться в существовании особой корреляции между некоторыми эмоциональными факторами и определенными функциональными нарушениями. Если уделять пациенткам хоть немного времени и внимания, по крайней мере некоторые из них с легкостью раскрыли бы свои конфликты. Я думаю, что такой образ действия уже сам по себе мог бы иметь терапевтическую ценность. Правильно провести анализ может только врач, получивший соответствующую психоаналитическую подготовку. Эту процедуру можно сравнить с хирургической операцией. Но существует ведь не только большая, но и малая хирургия. Малая психотерапия состояла бы в том, чтобы заниматься сравнительно недавними конфликтами и раскрывать их связь с симптомами. Работу, уже проделанную в этой области, с легкостью можно было бы значительно расширить.

Для подобной возможности есть только одно ограничение, в котором следует отдавать себе отчет: надо иметь основательные психологические знания, если хочешь избежать ошибок, особенно тех, что могут возбудить эмоции, с которыми ты не в силах совладать.

Статья 11. Материнские конфликты [95]

На протяжении последних тридцати – сорока лет имели место самые противоположные оценки врожденных материнских способностей к воспитанию. Около тридцати лет назад материнский инстинкт считался непогрешимым наставником в деле воспитания детей. Когда же его несовершенство стало очевидным, с таким же энтузиазмом стали верить в теоретические знания о воспитании. К сожалению, оснащенность средствами научных теорий воспитания оказалась не более надежной гарантией от неудач, чем материнский инстинкт. И теперь мы на полпути к тому, чтобы вновь делать акцент на эмоциональной стороне отношений матери и ребенка. На сей раз, однако, уже не затем, чтобы опереться на расплывчатую концепцию влечений, а чтобы поставить вполне определенный вопрос: каковы эмоциональные факторы, способные подорвать желательную установку у матери и из каких источников они проистекают?