Психология религии - [22]

— Современная же физиология высшей нервной деятельности, — говорил он, — признает только динамическую локализацию психических функций, считая, что функция сознания — это функция мозга в целом и потому сознание не имеет своего особого центра.

Философ, не вмешиваясь в спор, поддакивал врачу. Однако, когда врач стал доказывать, что душа человека — «это только сумма рефлексов», и на ряд примеров богослова о проявлении у человека добра, красоты, долга, совести начал отвечать стандартной фразой: «Это условный рефлекс, как у собаки, и ничего больше!» — философ вмешался в спор.

Но каково же было мое удивление, когда спорить он начал… с врачом.

— Не нужно упрощать, — сказал он. — Вы вульгаризируете Павлова, который на одной из своих сред говорил: «Они же вообразили, что будто дело стоит так, что это вроде мешка, где навалены картофель, яблоки, огурцы и т. д. Но никто никогда так не думал. Раз вы имеете организм, то ясно, все элементы взаимодействуют друг с другом, как в химическом теле водород, кислород и углерод действуют, смотря по тому, как они размещены в молекуле. Никто не говорил, что это есть сумма. Раз это система, то элементы, конечно, взаимодействуют друг с другом, а наше дело начинать изучение с взаимодействия их».

— Нельзя забывать, — продолжал мой спутник-философ, — и о словах, сказанных Энгельсом, хотя по другому поводу, но применимых к тому, о чем мы сейчас говорим: «Открытие, что теплота представляет собой некоторое молекулярное движение, составило эпоху в науке. Но если я не имею ничего другого сказать о теплоте кроме того, что она представляет собой известное перемещение молекул, то лучше мне замолчать».

— Быть монистом и признавать, следовательно, единство мира, быть материалистом и, следовательно, признавать первичность материи над духом — это еще не все, — продолжал философ. — Надо быть диалектическим, а не вульгарным материалистом. Человек так далеко в процессе своего исторического развития ушел от животного, такой огромный исторический духовный путь проделал в развитии общественного сознания, что его индивидуальное сознание по своему содержанию стало принципиально отличаться от психики животного. При единстве механизмов высшей нервной деятельности (корковой нейродинамики) животных и человека содержание психических явлений у человека и животного различно. И я не вижу ошибки и не считаю только образным выражением, когда о человеке говорят: «Это человек большой души!» Я считаю полезнее нравственное содержание сознания человека назвать душой (конечно, не божественной и не бессмертной), чем отождествлять его с психикой животного.

— Ну, а о том, как душу понимает религия, к сказанному Энгельсом добавить нечего, — кончил он.

Подросток становится воином.

Австралийцы в ту пору, когда их начали изучать европейцы, сохранили наиболее архаический в истории человечества первобытно-общинный строй. Условия жизни в полной изоляции от других народов, в природных условиях, дающих возможность существовать охотой и собиранием растений, отсутствие хищных зверей, благоприятный климат — все это очень задержало их историческое развитие. Историки и этнографы считают, что у австралийцев они встретились с наиболее древними формами религии из всех современных народов.

Им свойствен тотемизм — как отражение кровно-родственных общинных связей, вера во вредоносную магию — как отражение межплеменной розни, табу — как часть охотничьей и лечебной магии — как отражение бессилия перед природой и болезнями. У них есть только зачатки идеи о племенных духах — богах и только зачатки индивидуальных тотемов и духов покровителей. Поэтому знахарство у них имеет только элементы шаманства. Поэтому у них нет святилищ, а есть только тайники для хранения тотемов. Нет жертвоприношений и молитв, а есть только заклинания.

Австралийцы живут небольшими, недифференцированными общинами — ордами. Расчленение труда в общинах связано только с половым и возрастным различием, с выделением руководящего слоя стариков, но еще без выделения жрецов.

Особый социально-психологический интерес представляет вопрос о мотивах, побуждающих ряд общин одного рода у австралийцев собираться вместе для совершения определенных обрядов. Оказывается, наиболее систематически и наиболее повсеместно они собираются для выполнения родовых ритуальных обрядов по одному мотиву — для посвящения подростков в воины. Этот обряд посвящения этнографы называют инициацией. Мотив инициации не зависит от условий природного существования или от социальной организации людей. Но с тех пор как люди стали людьми и научились так или иначе оценивать не только свое настоящее и прошлое, но и свое будущее, проблема, названная на современном языке «проблемой кадров», приобрела для них большое и непреходящее значение. Она и стала наряду с групповой охотой (австралийцам не нужной) одним из мотивов создания обычаев, становящихся ритуалом.

Социально обусловленным обычаем при инициации вначале являлась проверка и улучшение в процессе инициации физической крепости, моральной стойкости и закаленности юношей, развития у них охотничьих и боевых навыков. До сих пор в ритуал инициации входят (у разных племен и народов различные по конкретному содержанию) достаточно длительные испытания подростков и их истязания: испытания силы, качества навыков и, главное, выдержки при истязаниях.