Психология проклятий - [2]

— Вы слишком много себе позволяете. Вы здесь только аспирантка.

— Разумеется, — довольно кивнула она. — Я так и передам профессору Хелене, господин Сагрон.

Мужчина закатил глаза, но встал. Профессор Хелена была опасной женщиной во всех пониманиях этого слова, а уж если рассматривать её не как начальство, а как разъярённую мать одной излишне настойчивой аспирантки, то беды и вовсе не оберёшься. Сагрон всё ещё искренне верил в то, что сумеет связать своё будущее и успешную карьеру с наукой, а туда без работы в университете путь был заказан. Мадам же Ольи — та самая профессор, — умела и на место поставить, и загнать в тупик, а самое отвратительное — обладала поразительным умением лишать твёрдой земли под ногами одним только своим пристальным взглядом. Змея змеёй! Вот только научному руководителю своей дочери, Ролану, имя которого она умудрялась каким-то причудливым образом сокращать, почему-то благоволила.

Его же — терпеть не могла. Это Сагрон чувствовал. Одно это в её исполнении "доцент Дэрри" подразумевало что-то вроде "ещё слово — и будешь хуже аспиранта". И власти у неё на это хватило бы с головой.

Студенты писали всё увереннее и увлечённее. Сагрон, впрочем, вполне логично подозревал, что причиной тому были вытащенные шпаргалки, "светлячки", как величали их студенты, поминая незлым тихим самое сложное и самое запретное заклинание из всего курса Боевой Магии, до которого им удалось добраться. Вопреки безобидному названию, подобные чары могли взорвать едва ли не половину города, но требовали, соответственно, столько же силы. Резерв, резерв и ещё раз резерв — даже если весь третий курс соберётся вместе и попытается воспользоваться подобными чарами, у них вряд ли получится достойно, "светлячка" не хватит и на несколько метров в окружности.

Вот если круг Архимагов, да все вместе, без всяких щелей в собрании, а ещё — использовать концентратор…

Но шпаргалки ничего с настоящим "светлячком" не имели, разумеется. Просто студенты, понимая, какой взрыв будет, если на выпускном экзамене что-то подобное обнаружат, обозвали их в честь заклинания лет двадцать назад, и оно прицепилось. Правда, третий курс писал не выпускные, а обыкновенные, закрывал сессию, но это никого не волновало. "Светлячки" — они всюду "светлячки".

Сагрон всё ещё хорошо помнил, как сам их писал ночью при свете хиленькой волшебной лампы, и воспоминания, надо сказать, были не самыми приятными — с той поры ещё и глаза пришлось лечить, ведь "светлячки" заполнялись мелким-мелким почерком с добавлением волшебства. У Ролана — они учились на одном курсе в старые добрые времена, даже дружили, однако, удивительно, но факт, — зрение вот как село, хотя Дэрри очень сомневался в том, что на самом деле его коллега вообще умел заниматься подобным нарушением закона — таким, как списывание и использование шпаргалок. Ну да и пусть не пользуется, зря, к слову — потому что вещь поразительно полезная, и если нынешние студенты ленятся таковым заниматься — их проблемы, но, по правде, дураки дураками!

Мужчина скривился. Часы наладились только после пятого маленького толчка по боковой стенке — магия на них не срабатывала. Их заведующий, профессор Куоки, изобрёл сии часы, защищая докторскую диссертацию, и до сих пор вся кафедра думала-гадала, каким это образом он умудрился с подобной работой вообще пройти совет. Раздражал он всех без исключения, от студентов до профессора Ольи, но заменять было некем — ни единого больше доктора магических наук у них на кафедре не наблюдалось. Хелена не в счёт — быть проректором и одновременно заведующей было фактически невозможно и возбранялось законом.

Извилистая стрелка на часах вывернулась и попыталась укусить мужчину за руку. Он раздражённо скривился и жестом приманил скатерку, сброшенную с экзаменаторского стола — Ролан и его Элеанор, аспирантка, видите ли, не могли удобно работать в подобных условиях.

Скатерка зашипела — Сагрон ей не нравился, особенно благодаря привычке укладывать ноги на стол, не озаботившись предварительно очисткой ботинок или сапог — а заодно и какой-нибудь салфеткой, которую было бы неплохо подложить, дабы ничего не запачкать. Но часы ею было накрывать более чем удобно — а они, узрев отсутствие солнца, моментально перестроились в спящий режим, прокуковали студентам, что наступила ночь, и захрапели.

— Да чтоб вас! — искренне раздражённо прошипел Дэрри. — И как он защитился!

Ролан и Элеанор окончательно забыли о приличиях. Их громкие попытки доказать что-то друг другу перешли уже практически в крик — правда, крик шёпотом, но студенты всё равно слышали практически каждое слово. При этом преподаватели столь активно жестикулировали, что становилось страшно за их глаза — не попадут ли часом пальцами куда-нибудь в лицо. По крайней мере, у Лантона были его защитные очки, сверхпрочные, а что ж девушка?

Дэрри принялся блуждать между рядами, косясь в листы студентов. Оставалось около получаса работы, и все они старательно отвечали на положенные вопросы, с таким упорством, что перья скрипели, будто бы очумелые.

Сагрон остановился в самом конце экзаменационного кабинета, глядя на склонившиеся низко над листками бумаги головы студентов. Прелестная картина — наблюдать за тем, как они работали, особенно учитывая тот факт, что работающими студентов вообще трудно отыскать. Третий курс этот был неплохим, бакалаврскую, наверное, защитят если не все, то хотя бы большинство, но у Сагрона всё равно возникали определённые сомнения относительно их умственных способностей.