Психологическое литературоведение - [52]

(М. Ю. Лермонтов «Песня про купца Калашникова…»)

Мгновенным холодом облит,

Онегин к юноше спешит…. напрасно:

Его уж нет. Младой певец

Нашел безвременный конец!

(А С. Пушкин «Евгений Онегин»)

При этом холодно бывает персонажам как перед смертью, так и после чьей-то гибели.

Похороны совершились на третий день. День был ясный и холодный.

(А. С. Пушкин «Дубровский»)

На улице (куда Оливер вышел после смерти Дженни. – В.Б.) было очень холодно – в некотором роде совсем неплохо для меня, ибо мое тело оцепенело и ему надо было ощутить хоть что-нибудь <…> Я забыл пальто, и холод начинал меня одолевать.

(Э. Сигал «История любви»)

Запах

Рассматривая типологию текстов Р. Мюллера-Фрейнфельса, предвосхитившего идеи так называемого нейролингвистического программирования, мы отметили его мысль о возможности анализа художественных текстов с позиции того, с помощью какого органа ощущения преимущественно воспринимается и соответственно отражается мир.

Так, в «активном» тексте преобладает зрение, в «красивом» – движение (тела), в «темном» – уровень физиологии, в «печальном» же типе текстов частотны описания обонятельных ощущений и, в частности, приятного запаха.

В финале повести «Ася» есть фраза о запахе травки, который переживает самого человека. В целом в «печальных» текстах семантический компонент 'запах' встречается достаточно регулярно. Причем это не запах резины и железа или неистребимый запах выгоревшего шлака в топке (Ч. Айтматов «Буранный полустанок»), характерный для «темного» текста, а именно слабый и приятный запах.

Этот компонент обнаруживается в прозе И. А. Бунина, тексты которого можно отнести к «печальным». Вот что пишет одна исследовательница его творчества: «Образы-детали запахов особенно богаты, необычайно точны и изощрены у Бунина. Читая бунинские строки, мы словно въяве вдыхаем запах меда и осенней свежести, запах талых крыш, свежего теса, накаленных печей, ржаной аромат соломы и мякины, душистый дым вишневых сучьев, славный запах книг, запах приятной кисловатой плесени, старинных духов и даже „запах“ самой истории» («Дикою пахнет травою, запахом древних времен…») (Колобаева, 1980, с. 65).

Достаточно много совместной встречаемости компонентов 'смерть' и 'запах' у М. Ю. Лермонтова.

Когда я стану умирать… / Ты перенесть меня вели / В наш сад… где… свежий воздух так душист.

(«Мцыри»)

Ни разу не был в дни веселья / Так разноцветен… Тамары… наряд. / Цветы… Над нею льют свой аромат / И сжаты мертвою рукою, / Как бы прощаются с землею.

(«Демон»)

Известный российский психотерапевт М. Е. Бурно, приводя примеры миниатюр, которые писали его пациенты с тем же семантическим компонентом 'приятный запах', отмечает, что стремление «приобщения к запахам цветов» характерно, в частности, при психастении и циклоидности (Бурно, 1989, с. 90–91).

Вздох

Психолингвистический анализ показывает, что семантические элементы типа 'запах', 'испарение' находятся в конкордансе в «печальных» текстах с другими элементами – словами, обозначающими дыхание и вздох.

…И пред кончиною взор обратил / С глубоким вздохом сожаления / На юность светлую, исполненную сил.

(М. Ю. Лермонтов «Умирающий гладиатор»)

Так, у И. А. Бунина есть новелла, ставшая особенно известной благодаря Л. С. Выготскому, – «Легкое дыхание». Исследователь пересказывает ее так: «Оля Мещерская, провинциальная, видимо, гимназистка, прошла свой жизненный путь, ничем не отличавшийся от обычного пути хорошеньких, богатых и счастливых девочек, до тех пор пока жизнь не столкнула ее с несколько необычными происшествиями. Ее любовная связь с Малютиным, старым помещиком и другом ее отца, ее связь с казачьим офицером, которого она завлекла и которому обещала быть его женой, – все это „свело ее с пути“ и привело к тому, что любивший ее и обманутый казачий офицер застрелил ее на вокзале среди толпы народа, только что прибывшей с поездом. Классная дама Оли Мещерской, рассказывается дальше, приходила часто на могилу Оли Мещерской и избрала ее предметом своей страстной мечты и поклонения. Вот и все так называемое содержание рассказа» (Выготский, 1987, с. 145).

Л. С. Выготский предлагает очень обстоятельный анализ этого рассказа, который является несколько противоречивым. С одной стороны, «доминантой <…> рассказа <…> является, конечно, „легкое дыхание“ „на фоне тоскливо затаенного настроения“», – пишет исследователь. С другой стороны, смысл произведения сводится им к описанию нравственного падения Оли Мещерской и «житейской мути»: «Едва ли можно определить яснее и проще характер всего этого, как словами „житейская муть“» (там же, с. 147).

Л. С. Выготский полагает, что столкновение этого легкого дыхания, возникающего при чтении текста с «житейской мутью», описанной в нем, – борьба формы с содержанием – и рождает эстетическую реакцию. При этом он замечает, что «самый этот рассказ об ужасном почему-то носит странное название легкого дыхания» (там же, с. 152).

Вот как завершается этот рассказ. Оля Мещерская рассказывает своей подруге:

Я в одной папиной книге прочла, какая красота должна быть у женщины <…> главное, знаешь ли что? – Легкое дыхание! А ведь оно у меня есть, ты послушай, как я вздыхаю, ведь правда есть?