Психологические проблемы эффективности права - [116]
Подобные идеи высказывались в литературе и ранее. В частности, Н. М. Коркунов отмечал, что юридические нормы есть нормы разграничения интересов[744]. В. П. Казимирчук связывал эффективность права с отражением экономических, политических и духовных потребностей и интересов классов и общества в целом, с направленностью на охрану прав и свобод личности[745].
Хотелось бы отметить, что право, защищая социальные интересы и способствуя самореализации человека, не должно возвеличивать отдельную личность с ее «набором» прав. Право как многоаспектное, в первую очередь духовное, образование является мерой свободы, мерой, закрепленной не только в нормативных актах, но и в правосознании. И в этом плане заслуживает внимание высказывание Э. Мунье о том, что защита прав личности не должна стать оправданием духовного сепаратизма, которого личности следует всячески опасаться[746]. Некоторые зарубежные авторы справедливо подчеркивают неоднозначность и даже противоречивость идеи прав человека. Так, Дж. Айф пишет: «Идею прав человека поддерживают люди с различными культурными и идеологическими корнями, и она используется риторически в поддержку огромного числа разных и иногда противоречащих друг другу причин»[747]. Спорность абсолютизации субъективных прав исходит хотя бы из того, что само понятие и набор этих прав являются дискуссионными. Недаром ряд зарубежных авторов отмечают, что положение о правах является хотя и всеобъемлющей, но спорной чертой всей нашей политической практики[748].
Исследование психологических основ эффективности норм законодательства приводит к необходимости изучения основных духовных мотивов, поведенческих установок, потребностей, движущих человеком и определяющих его внешнее поведение. В литературе указывается, что основным качеством субъекта права является способность признания идеи права и способность психически волевого признания нормы, когда последняя рассматривается в качестве желательной или нежелательной для данного субъекта[749].
В связи с этим представляет интерес концепция И. А. Ильина о так называемых кругах самоутверждения, притязания. Он писал: «Движимая первоначально инстинктом личного и семейного самосохранения, каждая единичная душа выступает в виде агрессивной воли, обращается к общей основе существования и очерчивает вокруг себя круги своего нестесненного самоутверждения. Это самоутверждение составляет не только психофизическую, но и духовную необходимость. Для того чтобы достойно существовать, т. е. жить возрастающим духом, необходимо прежде всего существовать: для того чтобы существовать, каждому единичному человеку необходимо самостоятельно действовать во внешнем мире, создавать нужное и беречь созданное. Круги, очерченные каждым вокруг себя, рано или поздно, но неизбежно придут в соприкосновение и столкнутся; конфликт притязаний неизбежно породит вопрос о правоте притязаний, и произвольному установлению своих пределов придет конец: вопрос о правом притязании есть уже вопрос о праве, зрело разрешаемый ныне признанием определенного правового статуса за каждым субъектом… Ценность, лежащая в основании естественного права, есть достойная, внутренно-самостоятельная и внешне-свободная жизнь всего множества индивидуальных духов, составляющих человечество. Такая жизнь возможна только в виде мирного и организованного равновесия субъективных притязающих кругов; равновесия, каждому одинаково обеспечивающего возможность духовно достойной жизни и потому нарушающего это равенство лишь в сторону справедливости»[750]. Хотелось бы добавить, что расширение этих кругов будет выражением трансгрессивности как одного из основополагающих качеств личности.
Итак, в основе эффективности норм законодательства лежат особенности психологического отношения к ним как результат взаимодействия личностных структур, мотивов, идеалов и т. д. и требований этих норм.
Одна из функций права как социально-духовного регулятора и норм действующего законодательства, на наш взгляд, заключается в том, чтобы справедливо соотнести между собой «круги притязания» разных людей и их объединений, соотнести их потребности и интересы на основе некоторых выработанных культурой справедливых критериев. Такие критерии в различных обществах и в различные исторические эпохи неодинаковы. Задача правотворческих органов государства, как представляется, заключается в том, чтобы познать эти критерии, обусловленные духовным, культурным, экономическим и иным развитием общества, и закрепить их в качестве основ, общих принципов законодательства.
Нельзя не согласиться с высказанным в литературе мнением, что следование социальным нормам есть результат сложного психологического процесса развития сознания, нравственных убеждений и ценностных систем личности, навыков социального поведения, результат перестройки мотивационной системы, системы внутренних регуляторов поведения – ценностных ориентаций и установок, систем личностных смыслов и значений, преобразования свойств личности[751].
Представляется, что не только мотивы, потребности, интересы, но и правовые идеалы и ожидания во многом определяют правовое поведение той или иной направленности, определяют специфику отношения личности к конкретным правовым предписаниям. Таким образом, соответствие конкретных норм правовым идеалам и ожиданиям людей и будет обеспечивать психологическое принятие этих норм, их психологическую эффективность. Нормы, не соответствующие правовым идеалам и ожиданиям, в лучшем случае будут соблюдаться и исполняться лишь под угрозой государственного принуждения. Такая, с позволения сказать, «принудительная эффективность», несомненно, будет носить социально негативный характер, так как будет связана с подавлением личности. С другой стороны, необходима целенаправленная государственная и общественная работа по воспитанию, формированию правовых идеалов. К такой работе должны привлекаться не только государственные органы, но и общественные организации, церковь.
