Психофильм русской революции - [85]

К формальной стороне дела чека относилась с пренебрежением. Председатель вучека Лацис духовно руководил и остальными чрезвычайками в Киеве.

В чека было много отделов, функции которых еще не вполне определились. Бюрократический порядок старого режима революция не только не упразднила, но довела его до абсурда.

Самым важным был секретный отдел. В нем сосредоточивались дела по контрреволюции. Но было непонятно, как мог вести такой отдел полуграмотный рабочий Савчук. Второй отдел, юридический, ведал институтом следователей. Это была пародия на судебный институт, занимавшийся оформлением убийств. Хозяйственный отдел кормил чекистов, занимался грабежом и реквизицией, ведал продуктами. При нем было хранилище награбленного имущества. Оперативный отдел ведал комиссарами, обысками и арестами. Инспекторский отдел был с неопределенными функциями. Иногородный отдел ведал спекуляцией. Администрацию вела комендатура, а тюремный отдел заботился о заключенных. Внешнюю охрану несли красноармейцы охранного батальона. В ведении отделов чека находились три большие группы чекистов.

1. Институт комиссаров. В губчека их было около шестидесяти, и все они были равны. Они производили обыски и аресты по ордерам, обычно подписанным заведующим секретным отделом. В одной из ордерных книжек я нашел около тысячи безграмотных приказаний «сделать обыск и арестовать». В других случаях это предоставлялось свободному решению комиссара.

Иногда на корешке значилось: «Не оказалось» или: «Надо найти 80 ведер портвейна». Удивительно, как во время революции всех тянуло к спирту, а еще больше к кокаину. Не надо забывать, что обыски с грабежами выдумали вовсе не большевики, а Керенский, ибо при нем они происходили в гораздо большем масштабе и без всяких ордеров. Ловили, запирали, ограбляли. Награбленное частью сдавали в хранилище. Арестанта сдавали в комендатуру. А помощники коменданта вместе с тем были и палачами.

2. Институт следователей был пародией на настоящий институт судебных следователей. Что хотели сделать из этого института творцы чека, сказать трудно. Некоторых из этих следователей я допрашивал в качестве члена Комиссии. К стыду, между ними было несколько студентов юридического факультета, конечно евреев. Были злостные полуинтеллигенты. Они обладали страшной властью над судьбою допрашиваемых. Арестанты распределялись между ними по очереди или по выбору заведующего отделом. Существовали даже печатные цветные бланки для допроса. Допросы велись различно. Были следователи равнодушные, но были следователи страшные, допрашивающие с револьверами и избиением. Издевались над допрашиваемыми. Допрашивали с глазу на глаз. Что писал следователь в протоколе, никто не знал. Его заключение мало интересовало комиссию. Огромное большинство людей ни в чем и не обвинялось. Кличку контрреволюционера можно было пристегнуть каждому. Следователь передавал свое заключение заведующему отделом, и тем вся процедура следствия кончалась. Иногда допроса не бывало вовсе.

3. Третью активную группу составляли палачи и тюремный персонал. Кроме палачей по должности - помощников коменданта, они же тюремные надзиратели - убивали любители, которых было множество. По профессии среди палачей, кроме евреев, преобладали матросы и фельдшера. В их числе был и мой бывший фельдшер Любченко, который впоследствии стал председателем Украинской Республики.

Любченко был ротным фельдшером в Киевском военном госпитале и привозил ко мне партии душевнобольных солдат. Исправный, расторопный солдатик, он производил хорошее впечатление. Я слышал потом, что он попал в чека на какую-то роль, а затем уже через много лет узнал, что он занимал высший пост председателя Украинской Республики. И кончил, как кончают все авантюристы революции: он застрелился, боясь расправы Сталина.

Были убийцы и женщины. Садизм у палачей играл ничтожную роль. Психология палачей чека, в общем, ничем не отличалась от таковой привычных рабочих на бойне.

Тюремный режим и жизнь заключенных очень хорошо изучены и тогда казались ужасными. Но впоследствии мы познакомились с условиями, мало чем лучшими, - в трюмах пароходов и в плену за проволочными заграждениями у англичан. Общежитие вповалку в переполненных и грязных помещениях. Заключенных запирали в комнаты и предоставляли самим себе. Их даже не кормили. Продовольствование их взял на себя международный Красный Крест под руководством доктора Лодыженского. Но так как средств у него не было, то заключенные жили впроголодь. В то время людей еще не измучила революция и им казалось это тяжело. Допускалось приношение пищи, называемое передачею, но она раскрадывалась, а дошедшие продукты по правилам коммунальной жизни делились между заключенными.

Очень характерно, что в первый период деятельности большевиков загадочную роль играл датский Красный Крест. Он несомненно был в связи с большевиками и играл роль посредника, а его деятельность во многих отношениях была сомнительной.

Тогда люди еще не падали морально так, как впоследствии, во время скитаний и эмиграции, и переход к такой жизни был тяжел. «Общество» еще держало себя с достоинством. Самым тяжелым было то, что никто не знал своей судьбы. Каждый вечер, между 10 и 11 часами, в камеры являлся помощник коменданта с конвоем из красноармейцев и по записке, с трудом разбирая грамоту, вычитывал фамилии обреченных.