Психофильм русской революции - [12]
В царствование Императора Александра III Россия получила кратковременный отдых от революционных выступлений. Революционные организации, состоящие из убийц и экспроприаторов, долго ютились в подполье и предоставляли дело подрывания основ старого строя либеральной интеллигенции и земским деятелям, то есть тем самым барам-помещикам, с которыми впоследствии так быстро расправилась русская революция. Соединительным звеном между подпольем и либеральным обществом служили писатели и публицисты во главе с Михайловским, а впоследствии - с Максимом Горьким. Либеральное течение оживлялось беседами и спорами за чайными столами в буржуазных, чиновных семьях и дворянских гнездах. В литературе царствовали босяк Горький, пьяница Куприн и душевнобольной Леонид Андреев. Клоунировали псевдопоэт Бальмонт и его свора.
Русская литература Золотого века во второй половине прошлого сто -летия сменяется тенденциозною, обличающею, где форма и содержание заменяются тенденцией и так называемой идеей. В каждом произведении нового типа вместо отражения жизни должно содержаться поучение о перестройке мира, «обличение». «Обличай, пока есть сила», - вопит один из бесов этого уже больного времени, Добролюбов.
Вся прекрасная русская литература на долгие годы заражается отравою от сотрудников «Отечественных записок» семидесятых годов до серых писаний Чехова и до чисто революционного призыва «Буревестника» Горького, тянется такая глупая тенденция. Это растление еще не успевает отравить другие отрасли искусства: русская музыка, балет, частью живопись, переживают это разложение, чтобы уже много позже выдвинуть карикатуру Скрябина, Стравинского, татуировку размалеванных физиономий кубистов и восхищение на выставке «Треугольника» намалеванным хвостом осла, обмакнутым в краску. Бред сумасшедшего мешается с мошенничеством и проделками спекулянтов над человеческою глупостью. Русская интеллигенция вся в исканиях «новых путей» и «новых наслаждений». Либеральное интеллигентное общество - плоть от плоти старого мира, носительница сокровищ его духовной культуры, но с душою самоубийцы, усердно подсекает сук, на котором оно держится. Оно дает клич отречения от старого мира. С такою интеллигенцией Россия была осуждена на гибель, и рок предопределил, что уничтожат ее в чрезвычайках и в эмиграции большевики, которых она же создала.
Либеральное течение охватывает не только разночинцев, но проникает в слои родовой аристократии, в семьи высших сановников, заражает целое поколение земцев, этих цензированных и застрахованных сословными привилегиями помещиков. Вся учащаяся молодежь сплошь охвачена либеральным и социалистическим течением, и временами казалось, что вся Россия, кроме единичных «неисправимых зубров-черносотенцев», - сплошь либеральна, жаждет свобод, уничтожения привилегий и своих прав. За чем же стало дело? В руках правящего либерального класса была судьба России - легко было провести свои вожделения в жизнь. Не тут-то было! Поток фраз всегда оставался только пустым набором слов. На деле старая душа царила в этом либеральном теле. Графы, вопившие о миражности титулов, оставались графами. Помещики, кричавшие о раздаче земли крестьянам, продолжали владеть землею, получать деньги за аренду, а либеральные чиновники злоупотребляли властью так, как никогда не позволяли себе этого верные почитатели табели о рангах.
В начале двадцатого столетия революционная идеология созревает. Общество готово к разрушению основ государства Российского. За несколько лет перед тем из подполья выходят и строятся за границей, вне пределов досягаемости для русских жандармов, убийцы и грабители, из которых впоследствии многим будет суждено стать начальниками государств или самодержавными диктаторами. Некоторых из этих крупных бесов революции я лично видел. Веру Фигнер я видел еще будучи мальчиком в Харькове перед ее арестом. Пилсудский был моим товарищем по медицинскому факультету в Харькове. Встречал я также нескольких членов партии «Народной воли», но близко их не знал. Рядовых членов партий и левых деятелей, как и всякий русский человек моего времени, видел без конца. Ими кишела вся Россия. Ими были набиты ряды студенчества, земских служащих, а либеральные болтуны заполняли среду общественных деятелей. К ним вполне применима характеристика Достоевского. Было среди них много мерзавцев и нечистых на руку. Еще больше было людей глупых и слабовольных, и были самые жестокие фанатики со святым выражением кристально чистых глаз и с кровожадными инстинктами будущих чекистов.
Убийцы и экспроприаторы, вожди партий - эти герои тьмы и не мнили тогда, что через десяток лет они станут властелинами мира и прижмут своею тяжелою пятою бредящий свободою демократический мир. Либеральная интеллигенция рукоплещет за чайными столами убийцам при каждой новой жертве в наивном ослеплении, не думая о том, что не за горами их час искупления - в подвалах чека.
И все-таки императорская власть борется со злом, иногда даже побеждает. Незадолго до японской войны срываются с цепи русские публицисты, и один из самых крупных негодяев русской революции, бездарный публицист Амфитеатров, пишет свой знаменитый пасквиль на русского Императора: «Семья Обмановых». А русская либеральная интеллигенция смакует эту гадость, не понимая, что за ее плечами уже стоит смерть.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В настоящее издание уникальных записок известного русского юриста, общественного деятеля, публициста, музыканта, черниговского губернского тюремного инспектора Д. В. Краинского (1871-1935) вошли материалы семи томов его дневников, относящихся к 1919-1934 годам.Это одно из самых правдивых, объективных, подробных описаний большевизма очевидцем его злодеяний, а также нелегкой жизни русских беженцев на чужбине.Все сочинения издаются впервые по рукописям из архива, хранящегося в Бразилии, в семье внучки Д.
Если говорить о подвижничестве в современной русской литературе, то эти понятия соотносимы прежде всего с именем Валентина Распутина. Его проза, публицистика, любое выступление в печати -всегда совесть, боль и правда глубинная. И мы каждый раз ждали его откровения как истины.Начиная с конца 1970-х годов Распутин на острие времени выступает против поворота северных рек, в защиту чистоты Байкала, поднимает проблемы русской деревни, в 80-е появляются его статьи «Слово о патриотизме», «Сумерки людей», «В судьбе природы - наша судьба».
В автобиографическую книгу выдающегося русского писателя Владимира Крупина включены рассказы и очерки о жизни с детства до наших дней. С мудростью и простотой писатель открывает свою жизнь до самых сокровенных глубин. В «воспоминательных» произведениях Крупина ощущаешь чувство великой общенародной беды, случившейся со страной исторической катастрофы. Писатель видит пропасть, на краю которой оказалось государство, и содрогается от стихии безнаказанного зла. Перед нами предстает панорама Руси терзаемой, обманутой, страдающей, разворачиваются картины всеобщего обнищания, озлобления и нравственной усталости.