Психоанализ. Среди Миров, Пространств, Времён… - [2]

Второй раздел представляет культурологическое эссе «Вечный бой. Проблемы эволюционного психоанализа. Психоэеолюционное исследование», где рассматриваются связи структурной теории с другими концепциями, включая мистические, философские, религиозные. Это моя дань структурной теории. Я давно не мыслю подобными категориями (тем более – юнгианскими), но, думаю, эссе имеет определённый академический интерес и может быть интересно психиатрам и психологам.

Третий раздел книги – клинический случай госпожи Герды. Г-жа Герда помогла мне, в своё время, приоткрыть тайны интерсубъективного взаимодействия и завесы внутрипсихических пространств. Она заставила мой аналитический инструментарий работать с полной отдачей.

В завершении я хотел бы подчеркнуть, что большинство описанных ниже сложностей интроспекции присущи и мне. Психоаналитик учится всю жизнь. Обучается у пациентов, учится на успехах и неудачах коллег, набивает шишки на собственных неудачах и успехах… Остаётся пожелать всем нам хорошей учёбы!

Д-р А. М. Шибаев

22.10.2012 г.

Москва

Семь эссе

Отрешённость и принятие самости

Недавно, на одной психоаналитической конференции, я с большим интересом прослушал выступление уважаемого психолога с научной степенью, настаивавшего на обязательном активном поиске негативного переноса в пациенте и последующей интенсивной работе с ним. В любом тексте пациентов этот уважаемый психолог успешно находил скрытую агрессию и затем упорно конфронтировал её с личностью своих пациентов, достигая таким образом проработки.

В другом месте мне пришлось услышать, от другого специалиста, занимающегося динамической психотерапией, что главным знаменателем терапии является «стратификация защит» и вскрытие того материала, которому пациенты сопротивляются, причём терапевту не нужны собственные чувства.

В обоих случаях, у «психолога» и «специалиста» (позвольте мне теперь так именовать их), выступления сопровождались богатой моторикой, мимикой, учительски-напористой речью и непримиримо-убеждённым пафосом, что должно было указать на героизм «психолога» и «специалиста» в их борьбе за справедливость, за жизненную правду их пациентов… против скрываемой, скрытой, коварной агрессивности, против хитрого, многолико-неуважительного, пренебрежительного сопротивления… против самих пациентов.

Конечно, не вызывает никаких сомнений важность вскрытия и проработки негативных реакций переноса, как и важность работы по анализированию сопротивления, – только через доверие нашим пациентам, через поддерживаемую убежденность в возможности их роста и прогрессирования. Даже когда наше доверие и наша убеждённость требуют от нас огромных психических затрат – приз терапии, выигрыш пациента, несопоставимо больше выигрыша «психолога» и «специалиста» от научно-познавательной одержимости или от одержимости какой-либо теоретической концепцией. Кроме того, данные виды одержимости, глубоко проникая в контртрансфер, скрещиваясь с ним, порождают чудовище, способное психотически деформировать терапевтическое пространство, лишая пациента спонтанности, чёткости внутренней реальности, лишая его права на экспериментирование, на изменение отношения с внутренними объектами, – и, одновременно, навязать пациенту чувства всепоглощающей вины и нестерпимой душевной боли, толкнуть пациента на путь психотической репарации.

Я хотел бы в этой заметке, по крайней мере, прояснить, в том числе для себя, как мы слушаем наших пациентов, и что происходит в нас, если мы действительно стремимся им помочь, а не используем их для научных изысканий или для инкапсуляции и отыгрывания наших собственных недоработанных конфликтов.

В своих «Советах врачу при психоаналитическом лечении» (1912) Freud говорит о «die gleich-schwebende Aufmerksamkeit», т. е. о «равномерно парящем (равнопарящем) внимании». При вторичном переводе с английского мы получаем «свободно плавающее внимание» или «равномерно распределённое внимание», что, на мой взгляд, может привести к утрированной позиции «психолога» и «специалиста».

Постараюсь пояснить, что имеется в виду. Слова «свобода», «свободный», «свободно» в новейшей российской истории подразумевают низвержение чего-то предшествующего, уход от чего-то старого во имя умозрительной идеи, – «быть свободным от…» – это пустота, заполненная мифом. Чем больше «свободы» – тем больше пустоты и тем могущественнее в ней миф. Но какой же миф может процветать в пустоте? Только миф о собственной исключительности, правильности и борьбе с множественными врагами, которые всегда коварны и агрессивны. Я говорю о варианте омнипотентного мышления, о тоталитарном мышлении, в конечном счёте, о параноидально сти. Существует «Я-хороший» и «враг».

Цель ясна: доказать себе, чтоЯ всегда хороший, а «враг» – всегда плохой. И доказать это врагу. Сделать подобное в терапевтическом пространстве проще, если сосредоточиться на чём-то одном. Когда акцент смещается на доказательство, что «враг» – плохой, то мы наблюдаем антитерапевтическую позицию «психолога»; когда акцент смещается на «Я-хороший», то есть, Я всё понимающий, Я всё знающий, – превалирует, столь же антитерапевтическая, позиция «специалиста». Здесь свобода=пустота означает, вероятно, свободу от собственных чувств.