Психоаналитические теории развития - [123]

Джон, родившись прежде срока, провел в больнице четыре недели. Когда ему было четыре месяца, его снова госпитализировали в связи с синдромом задержки развития. В раннем детстве он часто болел, испытывал недостаток внимания и насилие. В 3 года и девять месяцев Джон еще не мог складывать из слов предложения, и его умственные способности соответствовали возрасту 2,9 лет (I.Q. по Стэнфорд—Бине — 64), Вдобавок, он был агрессивен и неуправляем, и мать воспитывала его при помощи поводка и кнута. Хотя необходимо брать в расчет многие генетические и социоэкономические факторы, кажется, что Джон находится в ситуации, когда слабость конституции ребенка и неспособность матери отвечать специальным требованиям обращения с ним, вмешиваются в формирование привязанности ребенка к матери. Несложившиеся взаимоотношения нарушают стремление ребенка к исследовательской активности и ставят под угрозу возникающие когнитивные и синтезирующие функции, что ведет к глубокой задержке в развитии.

В возрасте 3—6 месяцев у ребенка отмечаются признаки развития зачаточной, но прочной концепции о самом себе, что описывается нами при обсуждении возникновения чувства собственного «я». Вскоре можно предположить наличие примитивного ощущения своего «я» (Mahler & Furer, 1968). Двигательная активность и способность к воспоминанию в сочетании с различными кинестетическими, тактильными, зрительными и обонятельными ощущениями, ведущие к образованию упомянутого образа своего тела, — это один из первых примеров синтезирующего, интегративного функционирования Эго (Hoffer, 1949, 1950b; Greenacre, 1969). Фактически, и Фрейд считал так же, хотя его замечание, что «Эго — это, во-первых, и, прежде всего, телесное Эго» (1923а, стр. 26) стало источником путаницы, особенно, если мы хотим подразумевать под Эго психическую систему. Кажется, что это один из случаев, когда подразумевается эмпирическое чувство своего «я», а не организующая система. Если мы переведем это выражение иначе, чтобы оно звучало как чувство своего «я» — это, во-первых, и, прежде всего, телесное «я», то смысл будет состоять в том, что чувство своего «я» впервые возникает как чувство своего тела, приходит вместе с ним.

СТРЕССОВАЯ РЕАКЦИЯ НА ПОСТОРОННЕГО

Второй основной прогрессивный сдвиг в организации Эго имеет место где-то между 7 и 9 месяцами жизни ребенка. Страх и стресс как реакции на все незнакомое внезапно появляются на фоне постепенной интеграции восприятия, памяти, мыслительных процессов (связки середина—конец), вставания на ноги, появления суждений. Отличая знакомое от незнакомого, ребенок теперь способен демонстрировать стрессовую реакцию при виде постороннего, очевидно, ожидая чего-то страшного. Тогда же у него появляется способность воспринимать материнские предупреждения или утешения.

Спитц (1959) рассматривает возникновение такого стресса, как аффективный индикатор того, что мать стала «собственно либидным объектом» — лицом, которое предпочитается всем прочим. Установление либидного объекта в лице матери имеет для развития Эго важное значение, поскольку в это время мать начинает выполнять роль социального референта. Теперь ребенок отвечает на ее аффективные сигналы, такие, как сигнал об опасности или ее отсутствии (описываемые нами при обсуждении аффектов); этим путем мать оказывает воздействие и направляет реакцию адаптации младенца к новым стимулам. Ее успокаивающий аффективный сигнал оказывает поддержку саморегулирующим функциям ребенка и поощряет адаптивную деятельность, что важно для расширения его интеллектуального кругозора. В дальнейшем в ситуациях тревоги правильное вмешательство матери защищает ребенка от дезорганизующей паники и в то же самое время оптимизирует поступательное развитие: его защитных механизмов и использование им сигнальной функции. В конце концов, синтезирующие, организующие, регулирующие функции Эго начнут поддерживаться сами собой, как это происходит при использовании аффектов в качестве сигналов и при введении защит для избегания опасных ситуаций.

НЕГАТИВИЗМ В ЖЕСТАХ И В РЕЧИ

Аффективным индикатором следующего сдвига в развитии ребенка, происходящего между 15 и 18 месяцами жизни, является негативизм, выражающийся в отрицании в жестах и словах. Прогрессивная реорганизация на этом уровне включает увязывание речи и сопровождающей ее способности к образному мышлению и манипуляции символами с чувствами своего «я» и «я» другого, которые представлены в психике и дифференцированы по полу. Такая связь несет с собой растущую способность к саморефлексии и рефлексии других, а также зачатки способностей к формированию защит.

При подробном рассмотрении можно отметить, что Спитц (1957) видит в «нет», появляющемся сразу после такой реорганизации и проявляющемся в жестах и в речи, начало полезного языка, самый ранний пример использования ребенком замещения действия общением. Став доступной, речь ускоряет и облегчает переход к независимому функционированию ребенка; она не только делает возможной общение, но и организует мыслительный процесс и умственные операции. Язык становится средством мышления, организации, рефлексии и овладения. Соответственно, начинает выкристаллизовываться осознание себя, как мальчика или девочки, как отдельного от матери человека, скорее, маленького и зависимого, нежели всемогущего. Более того (о чем мы пишем при обсуждении сознания), произнесение ребенком слов позволяет сделать вывод о начале дифференциации между внутренним миром психической реальности и внешним миром объективной реальности. Итак, ребенок начинает формулировать желания и несложные фантазии и отличать их от требований внешней реальности. Период упрямства, негативизма, амбивалентности с присущими ему конфликтами и трудностями развития объектных отношений и возвещает об осознании этих различий.