Общеизвестно, что современный психоанализ отягощен всевозрастающим множеством различных теоретических направлений. Не этого хотел и требовал его гений — основатель Зигмунд Фрейд. На протяжении всей своей жизни он предпринимал напряженные усилия четко определить основные параметры своей новой науки о душе, чтобы в столкновениях как с внешними разрушительными или искажающими воздействиями, так и с внутренними человеческими раздражительностью и конфликтностью сохранить целостность и единство своего предприятия.
Но нам в то же время известна и история неудачи, которую потерпел Фрейд, воплощая свои намерения в жизнь. Напряженная и мучительная борьба привела к уходу ряда одаренных его последователей, пытавшихся наложить на психоанализ отпечаток собственных взглядов. Не достигло цели и создание знаменитого комитета семи колец, держатели которых силой своей коллективной интеллектуальной убежденности, преданности и заслуженного лидерства должны были гарантировать устойчивость главной психоаналитической доктрины Фрейда. Ведь уже при его жизни возникло альтернативное направление кляйнианской метапсихологии, в котором основное внимание сместилось к опыту ранних лет жизни ребенка, формируемому в рамках парной связи между ним и матерью и господству в этой связи агрессивных (или разрушительных) влечений. Благодаря такому расширенному (и смещенному) взгляду на психологический опыт доэдипового этапа жизни, кляйнианцы получили возмож
ность работать с пациентами, страдающими более серьезной патологией, нежели те, с которыми могли бы работать ближайшие последователи метапсихологии Фрейда, сосредоточенные на эдиповой стадии и разрешении соответствующего конфликта. Последние считали, что анализу поддаются только психоневротические пациенты, способные развить так называемый невроз переноса.
Дальнейшее известно. Следом в качестве новой независимой (или промежуточной) группы между фрейдистами и кляйнианцами явилась британская школа объектных отношений с ее целиком новой метапсихологией Эго, посвященной не разрядке влечения, а поиску объекта. Позже в продолжение традиции Кляйн возникла школа Биона, а затем и школа Жака Лакана — типично французский, лингвистически ориентированный психоанализ. И в Америке — до поры единственном в мире месте, где фрейдовское представление о едином психоанализе еще осуществлялось в виде гегемонии метапсихологической парадигмы Эго-психологии, сформулированной в непосредственной связи с фрейдовской поздней психологией развивающегося Эго, — ему бросили вызов Хайнц Кохут и его психология «я», в которой центральная роль отводится превратностям нарциссизма. Есть и другие, не столь новые, направления, такие как взгляд на развитие Маргарет Малер, новый психоаналитический язык Шафера («язык действия») и т. д.
Для всех этих соперничающих в рамках психоанализа теоретических направлений, к каждому из которых мы испытываем чувства преданности и преемственности, характерно то, что любое из них заявляет о себе как о наиболее подходящем всему диапазону излечимых пациентов, наиболее действенном в понимании и излечении, нежели его конкуренты. В психоанализе Фрейда, из первоначальной психологии влечения развившемся впоследствии в психологию Эго, видели первый научно обоснованный психотерапевтический подход, который объясняет природу психоневрозов и позволяет добиться этиологического излечения всех поддающихся этому психоневротических пациентов. Мелани Кляйн и ее последователи, занимавшиеся первоначально психотерапией детей, а также взрослых с более глубокими нарушениями, нежели обычные психоневротики, разработали свою метапсихологию и соответствующий терапевтический подход, объявленный кроме всего прочего и способом более эффективного излечения классических неврозов. Психология «я» Хайнца Кохута возникла похожим образом — из соприкосновения с внешне неразрешимыми проблемами психотерапии пациентов, страдавших нарциссическими расстройствами личности. Однако технические приемы, равно как и теоретические построения, первоначально ориентированные на удовлетворение терапевтических потребностей данной специфической части психопатологического спектра — нарциссически нарушенных пациентов, — впоследствии были также объявлены более подходящими для лечения традиционных психоневрозов. Дело здесь просто в том, что любое из конкурирующих психоаналитических направлений, какой бы узкой в рамках психоанализа ни была его исходная область исследования и применения, скоро разрастается до того, что провозглашается универсальной мета-психологией и наилучшим методом исцеления всех тех, кого душевные страдания и нервное расстройство вовлекли в орбиту профессионального психоанализа.
