Пшеничное зерно. Распятый дьявол - [162]

— Почему?

— Не то сейчас время, чтобы думать об украшениях, — ответила Вариинга. — Нельзя отвлекаться на пустяки, нужно быть все время наготове.

— А к чему ты себя готовишь?

— К предстоящим битвам.

— Они не за горами, — откликнулся Гатуирия. — А пока что надо жить сегодняшним днем.

Если бог меня услышит,

Я ему пожалуюсь на женщин:

Дал он им бесплатно прелести неземные,

А они губят их отбеливающими кремами! —

спел Гатуирия шутливую песенку.

Торопись, молодой человек!

Ждет тебя божий суд,

Потому что глаза, что дал тебе творец,

Замечают лишь заморскую красу! —

ответила Вариинга.

Сев в "тойоту", они покатили в Накуру; там наступит конец всем сомнениям!

Гатуирия украдкой посматривал на Вариингу, про себя одобряя ее вкус, любуясь платьем и бусами, В конце концов Вариинга заметила, что он на нее заглядывается, и сказала сурово:

— На отвлекайтесь, молодой человек. Иначе перевернемся, как матату Мвауры.

— Жизнь на бренной земле что тающее облако, — ответил Гатуирия. — Пусть мы сейчас погибнем — я умру счастливым человеком. Если ты предстанешь у врат рая в таком платье, ангел со всех ног бросится отпирать тебе. Ты войдешь, а вместе с тобой и я, грешный, проскользну, и мы навеки воссоединимся с тобой и с господом.

— Эта земля — мой дом. Я на небо не тороплюсь, так что веди машину внимательно.

— Ты абсолютно права. Но поскольку твоя земля — это мой рай, мое небо, я все гляжу на тебя и не могу наглядеться.

Они сделали привал в Найваше и Гитгиле, не торопясь пили чай и лимонад, чтобы не приехать раньше двух часов. Гатуирия радовался, что можно не торопиться. Его сердце трепетало: Вариинга, нарядная, красивая, рядом с ним! Не один Гатуирия любовался его. Даже прохожие останавливались, чтобы разглядеть ее получше.

— Ну и красавица! — воскликнул кто-то.

— Видите, что значит развивать традиции, — заметил другой. — Где бы ни появилась эта молодая женщина, она никого не оставит равнодушным.

Уже в машине Гатуирия продолжил эту мысль:

— Верно люди говорят, — кенийцам есть чем гордиться: наши песни, архитектура, театр, литература, техника, наша система ведения хозяйства абсолютно самобытны. Хотя покойный Мвирери ва Мукираи и эксплуататор, кое-что в его словах заслуживает внимания: нам не следует гнаться за заграничным, идти по чьим-то следам, петь чужие песни, да и не петь, а только подпевать заморским солистам. Мы в состоянии сочинять собственную музыку, и солисты свои найдутся.

— Может быть, твоя оратория произведет подлинную революцию? — сказала Вариинга и добавила с улыбкой: — Гатуирии — ура!

— Какой из меня политик. Не надо мне льстить и преувеличивать мой талант. Революция? Ты мне напомнила слова Игоря Стравинского о том, что никто еще революции в музыке не совершал: каждый композитор лишь добавляет что-то свое к тому, что сделано его предшественниками. Вот так же и кенийская молодежь — ей суждено проложить новые дороги, которыми пойдет наша родина. Ты, кстати, служишь прекрасным подтверждением моих слов. Твое техническое образование и профессия, конечно же, новшество. Ты подаешь пример другим женщинам, открываешь для них новые пути.

На миг Вариинге показалось, что она слышит не Гатуирию, а лектора из политехнического, объясняющего устройство двигателя внутреннего сгорания…

Внезапная горечь, зазвучавшая в его голосе, вернула ее к действительности.

— А сегодня наши женщины, — говорил Гатуирия, — скованы цепями: пишущие машинки, бары, номера в отелях — вот их удел. Как это оскорбительно для нас: женщины превращены в цветочки, украшающие постели иностранных туристов! Возвращаясь к себе домой, те расхваливают доброту и доступность наших сестер. Такая похвала хуже хулы!

— Не одни иностранцы в этом повинны, — вступает Вариинга. — Кенийские мужчины тоже считают, что женщина годится только на то, чтобы готовить еду и стелить постель. Как-то я обмолвилась в компании молодых людей, что мечтаю сконструировать машину для облегчения труда крестьянок. Эта простейшая машина будет работать на солнечной энергии. И знаешь, мужчины подняли меня на смех! Забыли, как в годы партизанской войны против англичан кенийские женщины изготовляли оружие. А чего только не пришлось делать крестьянкам, когда мужчин отправили в концлагеря! Хвалебная песнь начинается дома. Если бы кенийские мужчины были менее высокомерны, иностранцы относились бы к нам иначе.

— Ладно уж тебе, — Гатуирия пристыжено покачал головой, — сойдемся на том, что в недалеком будущем вас ждет лучшая участь.

Его оптимизм основывался на вере в то, что все на свете неизбежно меняется.

Вспомнив о злосчастном приглашении на сегодняшнее торжество, Гатуирия нахмурился. Гостям предписывалось быть в вечерних туалетах! Какой неожиданностью явится для его родителей наряд Вариинги; простой кусок ткани, бусы из бисера, серьги ремесленников ньори.

Гатуирия ухмыльнулся и решил было показать Вариинге пригласительную карточку, но передумал.

— Ты предвозвестница новых свершений и добрых перемен, — сказал он, словно желая в этом уверить не только Вариингу, но и самого себя.

— Да будет так! — вздохнула Вариинга. — Однако нельзя довольствоваться одной надеждой. Мы не станем ждать, пока все само собой образуется.