Пшеничное зерно и Океан - [30]

На другой день, как только показалось солнце, на лестнице выстроились молодые девушки и юноши. Одетые в яркие костюмы, они были похожи на живые цветы. И все они кланялись княгине. Хотя она была окружена самой пёстрой свитой, какую только можно себе представить, её красота ослепляла своим блеском. Лицо её, словно звёздочка, сияло улыбкой. Бриллиантовая диадема преломляла свет солнечных лучей и в золотых волосах княгини переливались потоки разноцветных искр.

Ласточка была просто ошеломлена виденным. Она вспомнила, что покинула родное гнездо для того, чтобы узнать, кто же на свете имеет всё.

— Княгиня, окружённая царственным великолепием, уважением и любовью, уж конечно имеет всё на свете, — прошептала она и приблизилась к Княгине.

— Кто ты? И почему так близко летаешь над моей головой? Ты любишь меня?

— Как же я могу любить тебя, если я тебя не знаю? — ответила Ласточка.

— О, это мне даже нравится. Непрерывная лесть мне уже просто надоела. Хочешь я сделаю тебя своей придворной птицей?

— Нет, я должна лететь к моей Старушке. Она, правда, похожа на колдунью, но сердце у неё доброе, и я её люблю. Сюда я прилетела, чтобы найти лекарство от печали, которая у неё на сердце.

— Как? — рассердилась Княгиня, — ты ищешь лекарство от душевных недугов какой-то старухи! А я, — я, равная царице, тоскую, и тебе это всё равно?

— Значит и вы не обладаете всем. Никто, никто не имеет всего! — вскричала радостно Ласточка.

— Не имею… Всё мне подчиняется в этой долине, а вот не могу никому приказать любить меня. Это и есть моя постоянная мука. Когда ты полетишь над страной и найдёшь травку или корень, которые помогут мне заставить людей любить меня, принеси мне её — я сделаю тебя первой придворной птицей. А если этого мало, могу наградить тебя каким-нибудь титулом. Скажем титулом маркизы.

— Твоей беде легко помочь, — ответила Ласточка. — Живи и поступай так, чтобы люди любили тебя.

— Только не это. Если я буду так поступать, значит я буду находиться у них в подчинении. А я хочу, чтобы они исполняли мои требования и желания. И чтобы я ничего им не давала, а они бы любили меня.

— Раз так, то и хорошо, что они не любят тебя, — сказала Ласточка. — В этом — их свобода, их независимость.

— Ты, кажется, вздумала противоречить?

Ласточка вспорхнула на самое высокое дерево во всей долине и крикнула как можно громче:

— Хорошо, что никто не имеет всего! Если бы такой нашёлся, то он стал бы свирепее льва, сильнее слона, ядовитее змеи. Великолепно, великолепно! — ликовала она.

Потом Ласточка поспешила к своей некрасивой Старушке, чтобы сообщить ей, что даже Княгиня не имеет всего. Тогда может быть она будет меньше тосковать и наберётся сил, чтобы дождаться, пока вырастет дерево. Она будет снова собирать чудесные плоды и раздавать их больным и усталым. И люди узнают, что живёт на свете такое дерево, и никогда не устанут искать его. А поиски — это превосходное лекарство для всякого больного от любых недугов.

Чудо

Георгию Константинову

Да не покинет меня признательность за благородство, которым ты одаривал меня столь щедро.

Каждой весной с гор спускался Старик — седой, как снежные вершины, под которыми он жил.

В долине пели птицы, пели люди, но он словно не слышал их.

— Так много мы знаем о мире, а всё ещё остаются чудеса, перед которыми мы преклоняемся и которым дивимся. Мир не состоит только из видимого, поэтому хоть каждый день открывай чудеса, их на всех хватит.

Если чудо не вся страна, то может быть уголок её. Если не уголок, то пещера, которая однажды вдруг покажет нашим ошеломлённым глазам подземные свои дворцы. А если не пещера, чудом может быть источник, забивший неожиданно из раскалённых на солнце камней. Если не ручеёк, так цветок. А не цветок — так великолепная красавица или человеческий поступок, оставивший в наших сердцах тепло — как первый весенний луч.

Так он говорил каждому встречному, а после рассказывал о невиданных никогда чудесах. Например, о таком.

В одной большой и богатой стране было много всяких чудес. В самой её середине, прямо на ровном поле, поднималась высокая гора. Она словно спешила куда-то и остановилась отдохнуть на этом ровном поле, ограждённом словно специально наколотыми острыми скалами. Нельзя было даже и подумать, что они не были чудом. Но если бы кто-то сказал, что оно единственное в этой стране, то ошибся бы.

У подножия горы цвела долина, на дне которой били словно фонтаны, шесть ключей — три горячих, три холодных.

Один из горячих ключей был окрашен в зелёный цвет, а из студёных один белел, как снег на вершинах гор, второй тоже был белым, но от него исходил аромат, словно в нём растворяли свою пыльцу цветы, росшие по обширным лугам. Остальные журчали так, как будто множество птиц распевали хором.

Струи этих шести разноцветных, издававших аромат ключей падали на землю, и в разные стороны разбегались шесть потоков.

И это само по себе было чудом! Сколько мест на земле могут похвастаться горой, у подножия которой приютилась дивная долина с разноцветными источниками и благодатными ручьями.

Но наверное одно чудо влечёт за собой другое.

В прекрасной долине с шестью ключами высился белый мраморный дворец, да его великолепие затмевала красота хозяйки. Едва ли была где-нибудь ещё такая красавица. Пленяющее очарование и ласковое тепло исходили от её лица. Стоило посмотреть на неё, — всего лишь раз, — как становилось ясно, что она единственная и неповторимая. Птички, цветы и люди — все желали прикоснуться к ней, насладиться её созерцанием. Едва она показывалась в окне, соловьи забывали о своих песнях, а пчёлы — о цветах. Травинки переставали шептаться. И даже ветры затихали.