Пржевальский - [63]
На восьмые сутки, 7 ноября 1879 года, экспедиция разбила свой бивуак близ перевала через Тан-ла, на высоте более 5000 метров. Справа и слева поднимались над перевалом громадные горы, покрытые вечными льдами и снегом.
На гребне перевала путешественники увидали «обо»: кучи камней, украшенные длиннорогими головами яков, а над ними — на нитках, протянутых между жердями, — развевающиеся по ветру тряпицы, исписанные молитвами. Каждый буддист, переваливающий через горы, кладет на «обо» свое приношение — камень или кость, или прядь волос от хвоста своего коня.
Русские путешественники положили на «обо» Тан-ла пустую бутылку.
«Нам можно было радоваться своему успеху! — говорит Пржевальский. — Семь слишком месяцев минуло с тех пор, как мы вышли из Зайсана. Против нас постоянно были — то безводная пустыня с ее невыносимыми жарами, то гигантские горы, то морозы и бури, то, наконец, вражда людская. Мы удачно побороли все это».
На перевале путешественники дали залп из берданок и трижды прокричали «ура».
«Обо» на перевале через Тан-ла. Рис. Роборовского.
Животный мир Тибета. Рис. Роборовского.
В ТИБЕТЕ, В ГОД ЗЕМЛИ И ЗАЙЦА
В тот самый день, памятный для истории географических исследований, когда русские путешественники перевалили через хребет Тан-ла, на них напали еграи.
Вероятно кочевники при первой же встрече соблазнились вьюками русского каравана и тогда же задумали ими поживиться. Сначала еграев, привыкших наводить ужас на монгольских странников, смущало спокойствие русских, а также и необычное их вооружение. Но так как русских было мало и они вели себя мирно, то еграи, наконец, решились действовать.
Пока караван переваливал через Тан-ла, за ним следовали издали несколько еграйских всадников. Когда же путешественники, уже на спуске с гор, разбили стоянку, к ним подъехали человек пятнадцать еграев. Еграи привезли масло для продажи.
В то время, как шла торговля, один из кочевников украл складной нож, висевший на поясе у переводчика Абдула Юсупова. Заметив это, Юсупов стал требовать свою вещь обратно. Кочевник выхватил саблю и ударил ею Абдула по левой руке, но плохой клинок только прорубил шубу и халат, а руку лишь слегка оцарапал. В ту же минуту еще один еграй бросился на Абдула с копьем. Находившийся вблизи Роборовский пересек разбойнику дорогу, вырвал у него из рук копье и сломал его.
Еграи схватились за свои копья и сабли и завязали с казаками рукопашный бой. Два еграя, вооруженные фитильными ружьями, бросились за ближайшую скалу и оттуда открыли огонь.
«Все это было делом одной минуты, — рассказывает Пржевальский, — так что мы едва успели взять свои винтовки. Однако сначала я не велел стрелять, хотя в нас и летели камни, весьма искусно бросаемые еграями из кожаных пращей. Но вот из-за ближайшей скалы раздался выстрел, затем другой, и пули пролетели мимо нас. Медлить долее было невозможно — я скомандовал пальбу казакам. Загремели скорострелки и после первого же залпа еграи бросились на уход. Наши выстрелы их провожали, но вскоре я велел прекратить пальбу».
Пржевальский хотел избежать вооруженной стычки. Но чтобы защититься от нападавших разбойников, пришлось пустить в ход оружие.
Стоянка экспедиции была расположена под скалами, из-за которых незаметно могли подобраться еграи. Когда разбойники скрылись, путешественники перенесли свой бивуак на более открытое место. Здесь они устроили укрепление, уложив вьюки и верблюдов квадратом вокруг юрты и палатки.
После своего неудачного нападения еграи до самой ночи разъезжали взад и вперед по ближайшим горам и наблюдали за русскими. Путешественники легли спать не раздеваясь, с ружьями в руках, с револьверами за поясом. Поочередно караулили двое казаков.
Всю ночь в горах раздавались крики. Еграи готовились к новому нападению.
«Незавидно, но в высшей степени интересно было в это время наше положение, — говорит Пржевальский. — С одной стороны — наша маленькая кучка… с другой — целая орда… Там — грубая физическая сила; здесь сила нравственная. Эта-то нравственная сила должна была победить — и победила!»
Как только взошло солнце, путешественники сняли свой бивуак и завьючили верблюдов. Чтобы не растягивать отряд длинной цепью, всех караванных животных поставили рядом. Впереди, с винтовками в руках, с револьверами у пояса, выстроились путешественники. В таком боевом порядке отряд двинулся вперед.
Бивуак Пржевальского на Тан-ла. Рис. Роборовского.
Лежавшее впереди ущелье заняли еграйские всадники, а на скалах по сторонам ущелья засели несколько их стрелков с фитильными ружьями. Другой конный еграйский отряд расположился сбоку от стоянки русских, третий сзади — вероятно для того, чтобы атаковать путешественников с тыла или задержать их отступление. Всего еграев собралось человек шестьдесят или семьдесят.
Но Пржевальский и его спутники отступать не собирались. И куда могли они отступать? Назад за Тан-ла? Но там они бы встретили все тех же еграев, к тому же ободренных трусостью чужеземцев. Наконец до Цайдама лежало более семисот километров, — быстро пройти их с усталыми верблюдами было невозможно. Оставалось одно — пробиваться вперед!
