Прыжок во тьму - [52]

Она настоятельно требовала, чтобы я и товарищ Молак немедленно покинули Бероун. Это было в субботу. Й. Молака в Бероуне не было, он находился где-то в Горжовицком районе. Мы не знали, когда он вернется: не то в субботу, не то в воскресенье. Поэтому я решил выехать с Файмановой в Прагу в этот же день. Договорились с товарищем Куркой, что по возвращении товарища Молака в Бероун он организует его отъезд в Прагу, а в понедельник мы будем ждать его в Хухли, заранее подготовив для него квартиру.

Но товарищ Молак в понедельник не приехал. Файманова вновь выехала в Бероун и предупредила товарищей об опасности. Они заверили ее, что делают все для того, чтобы в самое ближайшее время выехать из Бероуна. Файманова требовала немедленного выезда Й. Молака. Но тот ответил, что не сможет выехать до тех пор, пока не приведет все дела в порядок и не переправит всех из Бероуна.

Меня Милада вначале устроила в Бржевнове. В ту пору я простудился, сильно кашлял и меня трудно было скрывать, а это угрожало не только мне, но и семье, в которой я жил. Милада подыскала мне другую квартиру — у Бенишков в Богницах. Их домик был крайним на правом берегу Влтавы, идеальное укрытие с несколькими выходами.

Бенишки оказались превосходными людьми. Патриотами не на словах, а на деле. Оба, Карел и Светла Амортова, были людьми творческими, актерами.

Газету партии плзеньскую «Правду» и листовки печатал отец Карела, и поэтому Карел знал, каким преследованиям подвергается и с какими финансовыми затруднениями сталкивается партия при издании газеты и листовок. В тяжелую пору оккупации он отдавал партии все свои знания и средства. Такими же были его жена Светла и ее мать товарищ Амортова. За антифашистские настроения Карела Бенишко уволили из Виноградского театра.

Нас одолевала одна забота: как можно скорее переправить Й. Молака в Прагу. Милада выяснила, что в домике под Бржезовом гестапо вновь произвело обыск — безуспешный, но служивший сигналом об опасности.

Я послал Фиалу, а затем Миладу привезти Й. Молака. Но он опять не приехал, а дал Миладе честное слово прибыть в Прагу в среду. В среду Милада опять ждала его в Хухли, но Молак не приехал ни дневным, ни вечерним поездом.

Милада возвратилась расстроенная. Почему он опять не приехал? Что его задержало? Как быть?

Я успокоил ее, и мы решили послать утром в Бероун Вашека Курку. Но на квартире Курки нам сказали, что он в понедельник вечером выехал в Бероун и до сих пор не возвращался.

Тогда мы решили послать в Бероун Фрайбиша, с тем чтобы он выяснил всю обстановку, а к вечеру вернулся.

Я поехал на свою старую квартиру к Шнейдерам.

После обеда пришел очень расстроенный Эда.

— Что случилось?

— Молак убит, в Бероуне массовые аресты, Коштялеку, Карелу и мне удалось бежать.

К вечеру то же сообщение принесла и Милада от товарищей из «Вчелы». Молак убит, арестованы Выдра и его жена, некоторые товарищи и из «Вчелы»: Арнольд, страдоницкий староста Томса, Вотруба и другие. Аресты продолжаются.

Это сообщение ошеломило нас.

В период, когда партия полностью консолидировалась и подготовилась к наступлению, — и такой удар. Опять разрушена вся система связей, все нужно начинать сначала.

ВОЮЕМ НА НЕСКОЛЬКИХ ФРОНТАХ

Гибель товарища Й. Молака и аресты в Бероуне поставили руководство партии в очень тяжелое положение. Когда я выяснил наши потери, мне стало ясно, что вся организационная сеть должна быть немедленно перестроена. Практически это означало все начинать сначала. Но с кем? С людьми, которые избежали ареста? Самым разумным было бы сейчас отказаться на время от сотрудничества с теми, кто был связан с Бероуном, и начинать создавать новую организационную сеть из людей, не знакомых друг другу. Но такой возможности у нас не было. Нужно было продолжать работу с теми товарищами, которые избежали ареста. Мы немедленно ввели в руководство партии новых товарищей. Теперь оно было в таком составе: Ветишка, Файманова, Пиларж, Аксамит, Видим, Курка и Фиала. Решили создавать параллельно с новой организацией резерв. Дорого оплаченный опыт показал нам, что в противном случае труднее будет восстанавливать подпольное движение, повышать его ударную силу.

Но прежде всего нам предстояло принять меры, чтобы избежать дальнейших арестов. Центральный Комитет прервал все связи с теми организациями, без которых можно было временно обойтись. По этим же соображениям я на время прервал связь с Челаковицами и постарался войти в контакт с товарищами, избежавшими удара гестапо. Их следовало перевести на иные участки работы. Необходимо было организовывать новые явки, искать новые квартиры, создать возможность слушать Москву. С большим трудом раздобыли мы технику, а теперь снова стояли перед фактом, что у нас нет помещений с необходимым оборудованием, негде хранить бумагу, краску, нет пишущих машинок, стеклографов. Нет новых «зеленых ящиков», куда мы свозили отпечатанную продукцию. По существу, мы лишились всего. Как трудно было вновь приобретать пишущие машинки, бумагу, краску, стеклографы!

К кому обратиться в первую очередь? — спрашивал я себя. Всех товарищей, сотрудничавших с ЦК, я, конечно, не знал и не имел с ними связи. Все связи, налаженные мною прежде, я прервал. Кроме того, я не был уверен, что за мной или за другими товарищами не следят, особенно за Эдой, который поддерживал связь с Раковником и с Челаковицами. Что произошло в Раковниках, мы не выяснили.