Прыжок в ничто - [18]
Как же должен чувствовать себя человек на высоте двух Эверестов – на высоте шестнадцати километров над уровнем моря? Таких гор не существует на Земле. Но на подобную высоту пытались подниматься в открытых гондолах стратостатов. Отважные аэронавигаторы погибали от удушья уже на высоте десяти-двенадцати километров. На Марсе же воздух так разрежен, как над Землей на высоте шестнадцати километров. И там так же холодно. Даже еще холодней. При высадке на Марс вас ожидала бы поистине ужасная судьба.
– Я не лечу на Марс! – решительно сказала леди Хинтон.
– Остается Венера, – продолжал астроном. – Венера расположена ближе к Солнцу, чем Земля. Но на Венере, милорды и леди, совершенно нет кислорода…
– Это еще необходимо доказать! – заметил второй астроном, не поднимая головы.
– Моему почтенному коллеге профессору Джильберу будет предоставлена возможность высказать свои теории, – продолжал Кинбрук, блеснув очками в сторону своего оппонента. – Я утверждаю: на основе последних научных данных, в атмосфере Венеры не найдено и следа кислорода. Всякого, кто осмелился бы высадиться на Венере, ждет судьба мыши под стеклянным колпаком, из которого выкачан воздух.
– Неверное сравнение. Если даже на Венере и нет кислорода, то воздух там все же есть, – снова не утерпел Джильбер.
– И в том и в другом случае исход один – смерть от удушья, – возразил Кинбурк.
Леди Хинтон отодвинула чашку.
– Я не лечу и на Венеру.
– Так. А другие планеты? – спросил Стормер.
– О них не может быть и речи. На Меркурии вы заживо сгорели бы от жары, другие планеты, напротив, чересчур холодны; они слишком далеки от Солнца, источника тепла.
– Словом, нам негде высаживаться? – спросил Стормер.
– Да. Во всей Солнечной системе, в целой Вселенной одна Земля приспособлена для жизни человека.
– Что вполне согласуется со Священным Писанием! – воскликнул епископ. – В Библии сказано, что Господь Бог сотворил Землю для обитания человека, а Солнце, Луну и звезды для освещения Земли. Я не могу допустить, чтобы жизнь могла существовать на других планетах, чтобы на них проживали разумные существа. Это внесло бы хаос во все наши религиозные представления. Неужто Бог создал не одного Адама, а десятки и сотни тысяч на разных планетах? А произошло ли грехопадение на одной Земле или же и на других планетах? И не пришлось ли бы Сыну Божию многократно перевоплощаться, нисходить в образе человека на разные планеты, умирать и воскресать, чтобы искупить первородный грех? Абсурд! Ересь! Если бы даже на другой планете мы и могли существовать, что невозможно, имеем ли мы право оставлять Землю? Сказано в Писании: «Земля еси и в землю отыдеши». В землю, а не в какой-то Марс! Наш прах должен покоиться в нашей же земле!
– Я никуда не полечу! – заявила леди Хинтон.
Стормер нетерпеливо ерзал на стуле. Эта речь епископа могла вредно отразиться на делах компании. Еще профессор Кинбрук испортил дело своим выступлением. Кто бы мог ожидать такого подвоха? Стоило ему платить! А тут еще епископ со своей неуместной проповедью…
– Вы кончили, профессор Кинбрук? Слово предоставляется профессору Джильберу!
Джильбер поднял склоненное над столом лицо.
Седой, старый, с большим носом, обвисшими усами и молодыми, насмешливыми глазами, астроном Джильбер заговорил неожиданно тонким голоском.
«Щебечет, как канарейка!» – подумала Амели.
– «Платон мне друг, но истина дороже!» – начал Джильбер с латинской пословицы. – При всем моем уважении к коллеге, уважаемому профессору Кинбруку, я должен сказать, что он не прав. И дважды не прав. Он говорил об осторожности, ответственности. У нас, ученых, должна быть одна ответственность – перед истиной. Осторожность и смелость – вечно враждующие сестры. Но их примиряет строгая мать – необходимость. Не полагает ли профессор Кинбрук, что современный климат Земли очень способствует здоровью и долголетию собравшихся здесь леди и джентльменов? Не находит ли он, что земная атмосфера сейчас благоприятней, чем атмосфера Венеры? Где почтенное общество, собравшееся за этим столом, рискует задохнуться скорее? Как видите, когда настанет необходимость, сама осторожность заставляет быть смелым, заставляет идти на риск.
Но так ли велик этот риск? Профессор Кинбрук очень сгустил краски. Я не смею полемизировать с лордом епископом. Он, конечно, прав, что Господу Богу прибавилось бы немало хлопот, если бы и другие миры были обитаемы. Но у нас и своих хлопот достаточно, и будем уж пока говорить только о них.
Стормер вздохнул с облегчением.
– Да, я утверждаю, что мистер Кинбрук сгустил краски и погрешил против истины. Мой почтенный коллега упустил одно весьма важное обстоятельство – плотность атмосферы на планетах. Наша атмосфера отражает более половины солнечных лучей в небесное пространство. Марс почти все их отражает. Поэтому температура Марса намного ниже земной, что подтверждается последними измерениями и определенной величиной полярных льдов Марса. Атмосфера на Венере почти все лучи Солнца отбрасывает в небесное пространство. Поэтому температура Венеры лишь немного выше, чем на Земле. На Марсе холодно. Но и на Земле есть холодные места. Вспомните хотя бы, как спасали когда-то Берда на Южном полюсе. Спасательные группы пробивались на гусеничных тракторах во льдах Антарктики при морозе в семьдесят один градус. Это побольше, чем в стратосфере. И ничего. Мороза не побоялись – жизни спасли. Кислорода на Марсе маловато. Без привычки дышать будет труднее. Но профессор Кинбрук не сказал об одном – что и потери организма там будут значительно меньше. Потому что тела там весят почти втрое меньше, чем на Земле. Мистер Пинч там легко поднимет одной рукой своего патрона, почтенного мистера Стормера. Вы будете чувствовать необычайную легкость в своем теле. При ходьбе, поднятии тяжестей работа мышц облегчится втрое. А значит, и потребность в кислороде будет меньше. Для меня не подлежит сомнению, что на Марсе существует растительность. Значит, могут быть и животные и люди, хотя, возможно, и не похожие на земных.
